Агония страха

— Платили. И лицензию тебе купили, и счета в банке открыли. Но теперь ни лицензии, ни счетов, ни банка уже не существует. Трест лопнул. Но нами доказано, что несколько ювелирных фирм записаны на твое имя, а там найдены алмазы, выкраденные на приисках в особо крупных размерах, которые контрабандным путем вывозились за рубеж. Государство понесло миллиардные убытки, и кому-то за это придется отвечать.

— На меня лично ничего не записано. Я владелец школы охранников.

— Те, на кого записано, пойдут под суд, а ты, как теневой директор, попал в тень. В тенистую камеру. Здесь тебя искать не будут.

— Но я ничего не знаю о делах Грачева, а к Басову меня вовсе не допускали. Они ворочали, они и отвечать будут.

— Уже отвечают, а о твоих алмазах и слыхом не слыхивали. У тебя нашли, ты и отвечай.

— Я сказал вам, что у меня нет никаких ювелирных фирм.

— Однако их подставные директора ходили у тебя в холуях, и это давно доказано. На свободе никого не осталось. Ты вожак без племени.

— Хватит, полковник, мне лапшу на уши вешать. Говори толком, чего надо?

— Грачев вам приказал похитить Ухова, а Ухов работал на петербургский синдикат. Меня интересует один вопрос — Ухов отдал документы Грачеву или нет? Ты знаешь, о чем идет речь.

— Знаю, провались они пропадом. Ухов ничего не сказал. Он умер от сердечного приступа. Без всякого насилия! Ребята схоронили его во внуковском лесу.

— Где же документы?

— Никто не знает. Дочь Ухова, Алиса, держала документы у себя. Мы предложили ей обмен — она нам документы, мы ей отца. Договорились о встрече, а она документов не принесла.

— Но вы и отца не привели.

— Дело не в отце. У нее украли портфель с документами. Обычный шнырь.

— Выяснили, кто такой? Только не виляй, Буба. Я тебя предупредил, что пришел к тебе в первый и последний раз. От того, сколько ты скажешь, настолько и будем оценивать твои шансы.

— Зовут его Журавлев Вадим Сергеевич. Данные мы получили от дочери Ухова. Это она его вычислила, но мы его не нашли.

— Искали в больнице?

— Искали, но нам подложили муляж и устроили облаву. Менты показали по «ящику» машину Журавлева, будто он попал в аварию. Но Журавлев исчез. Мы дали дочери Ухова месячный срок, чтобы она нашла его и вернула документы.

— Естественно, девушка не знает, что ее отец умер?

— Нет.

— Грачев давал заказ на добычу документов?

— Да.

— Но дело не кончилось Уховым. Вам предстояло достать еще какой-то пакет документов, так?

— Да, но Грачев еще не знает, у кого они находятся.

— Схема та же? Похищение хранителя документов и выбивание из мешка пыли до тех пор, пока не отдаст?

— Последний раз, когда я видел Грачева, он мне сказал, что придется взламывать сейф в каком-то военном учреждении, но не уточнял деталей, пока мы не раздобудем документов Ухова.

— И наверняка очень торопился.

— Да, он сказал, что у него времени в обрез, дал нам две недели на всю работу.

— Ладно, Буба, мы подумаем, как с тобой поступить, а пока нам надо проверить твои сегодняшние показания. Ничего не хочешь добавить?

— Я примерно знаю, о каком военном учреждении идет речь. Грачев не раз посылал меня к разным генералам с посылками или за посылками. Я был в штабе Московского округа ПВО у генерала Прибыткова. У него есть сейф в кабинете. Ездил в военную комендатуру к генералу Трояновскому. У него тоже в кабинете есть сейф. Слышал о генерале Ступке, но с ним не встречался.

— У тебя хорошая память, Буба. Если еще что вспомнишь, передай конвою, что у тебя появились новости. Я сделаю исключение и приеду еще раз.

На этом первый допрос закончился. Рамзес облегченно вздохнул. Он ненавидел Грачева, который шантажировал его последние три года. Если чекисты и до него добрались, то Грачев и Басов уже на плаву не останутся, а это обстоятельство Рамзеса устраивало.

2

Они сидели в кабинете директора сберкассы и наблюдали, как хозяйка учреждения листает отчетный журнал. Профессор не мог сидеть молча, он слишком волновался.

— Вы понимаете, Степан Яковлевич, — пылко рассуждал пожилой ученый, — когда у меня украли книги, я даже не подумал заглянуть в стол и посмотреть, целы ли сберкнижки. У меня и мысли такой не появилось. Я не верил в то, что в дом залез вор. Ну кому нужно воровать книги? Человек должен понимать, что берет, и знать им цену. К тому же, на той же полке стояли книги в два-три раза дороже украденных. Честно говоря, я грешил на кого-то из своих учеников. Думал, кто-то из студентов соблазнился по молодости. Вот почему и не стал заявлять в милицию, сохраняя в душе уверенность, что они одумаются и вернут книги, поставят на место. Я даже специально выходил из кабинета, когда ко мне приходил кто-то из учеников, давая им возможность незаметно поставить книги на место, но этого не происходило. А тут моя дочь решила купить новую машину. Я полез в стол, а сберкнижек нет. Тут уже не подумаешь на студентов. Стол заперт. Его открыли, украли сберкнижки и опять заперли. Замочек у меня с секретом, его несложно сломать, но так, чтобы открыть, а потом закрыть, тут нужен очень хороший мастер своего дела. И вот только после этого я обратился в милицию.