Агрессия и катастрофа

Одним ударом союзники были поставлены в положение тех, кому приходится отбивать утраченное, находясь в невыгоднейших условиях. Выпадало одно из важнейших звеньев системы блокады, и возместить потерю было невозможно ничем. Принятое после долгих дискуссий британским кабинетом решение нанести ответный удар германскому флоту и произвести ряд высадок в Норвегии оказалось безнадежно запоздалым. Тем не менее в период от середины апреля до начала мая введенные в действие британские военно-морские силы и десанты предприняли контратаки, которые вылились в упорные бои на побережье и в прибрежных водах.

Когда англичанам удалось, используя снежную вьюгу, успешно атаковать 9 апреля отрядом эсминцев немецкие суда в порту Нарвик, а затем 13 апреля уничтожить все находившиеся там эсминцы, у Гитлера начался приступ истерии.

- У нас провал, - этими словами встретил он вошедшего к нему в кабинет 13-го утром Браухича.

Опасность состояла в том, что теперь англичане высадят в Нарвике десант и легко уничтожат находящиеся там слабые отряды 3-й горной дивизии Дитля. Необходимо приказать Дитлю немедленно отступать на юг или же вывезти его войска на самолетах. Но отступать невозможно, горные дороги непроходимы. Вывозить нечем - отсутствуют самолеты дальней авиации. Все пропало! В Берлине не знали, что делать. Кейтель написал директиву Дитлю: отступить на территорию Швеции и там интернироваться. Гитлер подписал. Но еще не успели передать директиву по радио, как пришло сообщение: англичане ничего не предпринимают.

Дитлю не оставалось ничего другого, как закрепиться на месте. А история второй мировой войны обогатилась еще одним примером того, какие тяжелые последствия имело на первом ее этапе бездействие, определяемое политикой "странной войны", и сколь многого можно было бы достигнуть при более активной стратегии.

Борьба за Норвегию приняла затем упорный характер с большими потерями обеих сторон. Однако в итоге немцы добились успеха.

В Скандинавии германское военное руководство выиграло чрезвычайно важный для себя тур борьбы за морскую блокаду и контрблокаду. Оно получило крупные преимущества в Северной Атлантике, поставило под угрозу весь английский северный фланг, защитило свой, обеспечило беспрепятственный вывоз шведской руды. Но цена успеха оказалась чрезвычайно высокой: надолго вышли из строя главные силы германского флота. Отныне в течение многих месяцев гитлеровское командование не могло рассчитывать на свое морское оружие. На севере Европы нацисты получили новый фронт национально-освободительной борьбы, который затем никогда не позволял им быть вполне спокойными за верхнюю часть их "Крепости Европа".

Победа на Западе

I

Если можно найти в истории германского военного руководства период наивысших успехов, когда победа многократно усилила столь присущий ему авантюризм; если и был в истории германского генерального штаба этап, когда успех показался ему свидетельством абсолютной непогрешимости выработанных им принципов и методов, планов и традиций, то, безусловно, нужно обратиться к 1940 году.

Именно в 1940 г. в сознании многих представителей капиталистического мира, не способных критически оценить ход событий, сложился тот миф о непобедимости вермахта, который рассеялся лишь под ударами Красной Армии.

События 1939 - 1940 гг. обнаружили следующее характерное явление. В ряде случаев вторжения агрессоров политические и военные руководители государства-неагрессора заблаговременно узнавали о масштабах и сроках готовящегося удара. Они имели возможность принять необходимые контрмеры и парировать удар. Но по какому-то стечению обстоятельств неоднократно получалось так, что они недооценивали получаемые сведения или делали из них ошибочные выводы, опаздывали с проведением контрмер или осуществляли их в неверном направлении. Агрессор захватывал стратегическую инициативу с самого начала вторжения, ставил обороняющегося перед фактом неизбежного проигрыша начального периода войны, а для малых стран - войны в целом.

Даже самому подготовленному и предусмотрительному генеральному штабу агрессора оказалось практически невозможно скрыть от противника сроки начала вторжения.

Замыслы политического руководства третьего рейха о вторжении на Запад стали известны союзникам уже в начале 1940 г.

10 марта 1940 г. Риббентроп, находясь в Риме, сказал об этих намерениях Муссолини и Чиано{201}. Последний сообщил о них 13 марта французскому послу в Италии Франсуа-Понсэ{202}.