Агрессия и катастрофа

Одновременно с расчетами заключить мир с Англией в 20-х числах мая начале июня 1940 г. зародилось общее решение о войне против Советского Союза, которое являлось логическим итогом всего многолетнего курса антисоветской политики германского фашизма. Намерение следующий удар направить против СССР было подкреплено именно сейчас под влиянием комплекса данных военно-политической обстановки и их во многом ложной оценки гитлеровцами. Рассечение союзных армий, выход вермахта к Ла-Маншу, близость окончания войны во Франции, отсутствие планов и необходимых возможностей для успешного и быстрого завершения борьбы с Англией, вывод, будто для антисоветской агрессии настал благоприятный момент, - все это происходило именно в тот период, когда мир с удивлением взирал на столь неожиданное и быстрое поражение Франции. Безусловно, главное значение в выработке решения имела давняя программа монополий и фашизма, программа "завоевания жизненного пространства на Востоке", но сложные события рассматриваемого периода привели к ускорению решений.

Таким образом, впервые (с начала войны) намерение следующий удар направить на СССР появилось еще в разгар "западного похода", летом 1940 г. Установление этого факта имеет, как нам представляется, важнейшее значение для анализа главных аспектов германской стратегии того периода и для аргументации несостоятельности пресловутого тезиса буржуазной историографии о "превентивной" войне.

Говорить, что Советский Союз якобы с лета 1940 г. угрожал войной Германии, как это утверждают идейные недруги, значит злостно извращать факты. Генеральная линия внешней политики и стратегии СССР, определенная XVIII съездом партии, имела в своей основе твердую установку на сохранение мира и определялась первостепенной необходимостью для Советской страны остаться вне войн и конфликтов, не дать империалистическим силам втянуть себя в военные катаклизмы.

Совершенно очевидно, что, когда руководители гитлеровской Германии в мае июне 1940 г. уже думали о развязывании агрессивной войны против СССР и начинали готовить нападение, Красная Армия не давала Германии никаких поводов для усиления армии на Востоке. План стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР целиком исходил из предпосылки, что возможное вооруженное столкновение первыми начнут вероятные противники: на западе - Германия, на востоке - Япония. В основе плана лежала идея отражения наступления врага лишь с последующим переходом к активным действиям. На основе плана развертывания разрабатывался план обороны государственной границы. Именно обороны!

Следовательно, основные стратегические расчеты командования Красной Армии не содержали ни малейшего намека на какое-либо намерение Советского Союза подготовить и развязать войну против Германии. Все строилось на признании необходимости отразить агрессию. Этой же идее подчинялась и работа по реорганизации Вооруженных Сил, включавшая, в частности, широкое, рассчитанное на несколько лет строительство оборонительных рубежей, укрепленных районов вдоль всей западной границы Советского Союза. Нужно ли пояснять, что подобные мероприятия не проводит государство, которое готовит наступательную войну!

Конечно, просчеты в оценке возможного времени нападения Германии на Советский Союз имели для нашей страны тяжелые последствия. Но это уже другой вопрос. В плане рассматриваемой проблемы становится совершенно очевидным, что Советский Союз ни в 1940 г., ни позже никогда не готовил нападения на Германию. И поэтому пресловутая теория "превентивной" войны, столь упорно отстаиваемая некоторыми историками Запада, - недостойная попытка оправдать фашизм.

III

Подготовка к войне против СССР уже в июне - июле 1940 г. начинает облекаться в форму первых конкретных организационных действий. 16 июня 1940 г. Браухич и Гальдер обсуждали вопрос о переброске на Восток 15 дивизий{345}. С середины и до конца июня 1940 г. на Восток, ближе к границам СССР, были срочно переброшены 24 дивизии, в том числе шесть танковых и три моторизованные{346}. 30 июня в ходе длительной беседы генерала Гальдера с статс-секретарем министерства иностранных дел Вейцзекером, состоявшейся в Берлине, затрагивались различные политические вопросы. Итог беседы Гальдер зафиксировал на страницах своего служебного дневника многозначительной фразой: "Взоры обращены на Восток".