Агрессия, или Так называемое зло

Это миролюбие самцов хаплохромисов из Гафзы, основанное на индивидуальном узнавании собратьев по виду, еще не является той дружеской связью, которой мы займемся в 11-й главе. Ведь у этих рыб еще нет того пространственного притяжения между лично знакомыми друг с другом особями, благодаря которому они постоянно держатся вместе – а именно это является объективным признаком дружбы. Однако в силовом поле, в котором всюду присутствует взаимное отталкивание, всякое ослабление отталкивания между двумя объектами имеет последствия, неотличимые от последствий притяжения. И еще в одном отношении «пакт о ненападении» соседей у самцов-хаплохромисов похож на настоящую дружбу: как ослабление агрессивного отталкивания, так и притягивающее действие дружбы зависит от степени знакомства индивидуумов. Избирательное привыкание ко всем стимулам, исходящим от лично знакомого собрата по виду, является, вероятно, предпосылкой возникновения всякой личной связи и, возможно, ее предшественником в эволюционном развитии социального поведения.

Простое знакомство с собратом по виду затормаживает агрессивность и у человека – разумеется, лишь как правило и ceteris paribus[30]; лучше всего это видно в вагоне поезда. Кстати, это наилучшее место и для изучения отталкивающего действия внутривидовой агрессии и ее функции в разграничении пространства. Все способы поведения, какие служат в этой ситуации отталкиванию территориальных конкурентов и пришельцев – пальто и сумки на свободных местах, вытянутые ноги, симуляция отвратительного храпа и т. д. и т. п. – все это обращено исключительно против совершенно незнакомых и мгновенно пропадает, едва лишь вновь появившийся окажется хоть в какой-то степени «знакомым».

10. Крысы

Где дьявол праздник свой справляет,Он ярость партий распаляет –

И ужас потрясает мир.Гете

Существует тип социальной организации, характеризующийся формой агрессии, с которой мы еще не встречались, – коллективной борьбой одного сообщества против другого. Нарушения функции этой социальной формы внутривидовой агрессии могут, как я попытаюсь показать, в самую первую очередь претендовать на роль «зла» в настоящем смысле слова. Поэтому такая социальная организация представляет собой модель, на которой можно наглядно увидеть некоторые опасности, угрожающие нам самим.

В поведении по отношению к членам собственного сообщества животные, о которых пойдет речь, являются подлинным образцом всех социальных добродетелей. Но когда им приходится иметь дело с членами любого другого сообщества, они превращаются в настоящих извергов. Сообщества этого типа всегда слишком многочисленны, чтобы все могли лично знать друг друга; о принадлежности к группе ее члены узнают по свойственному им всем характерному запаху.

С давних пор известно, что сообщества общественных насекомых, зачастую насчитывающие до нескольких миллионов членов, по существу, являются семьями, поскольку состоят из потомков одной-единственной самки или одной пары, основавшей колонию. Давно известно и то, что у пчел, термитов и муравьев члены такой гигантской семьи узнают друг друга по характерному запаху улья, термитника или муравейника и что неизбежно происходит смертоубийство, если, скажем, в термитник по ошибке забредет член чужого сообщества или человек-экспериментатор поставит бесчеловечный опыт, перемешав две колонии.

Насколько я знаю, только в 1950 г. стало известно, что у млекопитающих – а именно у грызунов – тоже существуют гигантские семьи, которые ведут себя так же. Это важное открытие сделали независимо друг от друга и почти одновременно Ф. Штейнигер и И. Эйбль-Эйбесфельдт, первый при изучении серых крыс, второй – домовых мышей.

Эйбль, тогда еще работавший у Отто Кенига на биологической станции Вильгельминенберг, в высшей степени последовательно придерживался здравого принципа: жить в возможно более близком контакте с изучаемыми животными. Поэтому он не только не преследовал мышей, живших на свободе в его бараке, но регулярно кормил их и вскоре настолько приручил своим спокойствием и осторожностью, что мог беспрепятственно наблюдать за ними в непосредственной близости. Как-то раз случайно открылась дверца большой клетки, в которой Эйбль держал целый выводок крупных темных лабораторных мышей, довольно близких к диким. Когда эти животные отважились выбраться из клетки и забегали по комнате, местные дикие мыши тотчас же напали на них с поистине беспримерной яростью, и лишь после тяжелой борьбы им удалось вернуться под надежную защиту своей прежней тюрьмы, которую они затем успешно обороняли против пытавшихся туда ворваться диких мышей.