Айн Рэнд. Сто голосов

Нет. Торговать цветами мы не намеревались. A Фрэнк сказал нам только: «Пока будете в силах, поддерживайте жизнь в гладиолусах». Я рассказала ему о том, как мы сидим в гараже посреди тысяч луковиц, сортируя их, а потом относим их в его сарай, где они хранятся в больших шкафах. Мы делали это для Фрэнка, потому что он надеялся однажды вернуться в свое поместье. Он хотел, чтобы мы сохранили некоторые выведенные им новые сорта гладиолусов. В частности, тот, который он называл «Помада», и другой, который носил имя «Хэллоуин».

А О’Конноры оставили дома какие-нибудь материалы?

Да. В частности, один предмет показался мне настолько важным, что я сообщила о нем Айн. Это был томик первого издания и первого тиража Источника, подписанный ею Нику, старшему брату Фрэнка. Такая надпись внизу страницы ее почерком: «5 мая 1943». А наверху страницы, первой страницы: «Нику — моему техническому советнику — главному редактору Нью-Йорк баннер — за все вечера, которые ты потратил на слушание этой книги. Айн». Она сказала, чтобы я оставила эту книгу себе для нашего сына Рида, которому было тогда девять лет.

Меня удивило количество оставленной ими мебели. Обеденный стол — думаю, что они оставили его, потому что он был слишком велик для их нью-йоркской квартиры; в большом патио они оставили круглый металлический стол и уличные кресла, а также восемь мягких стульев к обеденному столу. Еще четыре кресла остались в гостиной.

На втором этаже осталась кровать в галерее, кресло на кошачьих лапках. В оранжерее, в которой Фрэнк растил свои стефанотисы, остались коробки с ненужными фото без подписей.

Айн оставила также железнодорожные журналы. Один, в частности, называвшийся Ридин рейлроад, образовывал целые штабеля. Кое-какие из них, за 1946 год, я сохранила и перевезла в свой дом во Фрайди-Арбор [Вашингтон]. Я спросила у Айн, нужны ли они ей, и она ответила — нет.

В конце 1950-х проводилось принудительное отчуждение недвижимости. Как отреагировала на него Айн Рэнд?

Это вы про школу… неполную среднюю имени Нобеля, так ее звали?[115] Они хотели выкупить часть владения O’Конноров. Никакого давления не было. Я позвонила O’Коннорам и поступила так, как мне было сказано.

Так, значит, мисс Рэнд не была расстроена и не сопротивлялась?

Нет-нет. Никакой проблемы не было. Айн все меньше и меньше интересовалась Тампой. Это Фрэнк действительно верил — во всяком случае, какое-то время, — что они вернутся туда. Ему нравился тот образ жизни, который они вели там.

А что произошло с домом в 1971 году?

В это время дом принадлежал ныне покойной Кэтрин Хучин. Сделку эту устроила я; никто не платил комиссионных, и мы с мужем продолжали жить в этом доме. Мы съехали оттуда в августе 1971 года. После того как прожили в нем двадцать лет. Десятого августа, едва мы выехали с подъездной дороги, уже готовые бульдозеры снесли домик, в котором Фрэнк растил стефанотисы. Затем бульдозеры должны были снести главный дом. И я не стала оборачиваться назад, когда мы свернули на Девоншир, оставив за спиной 10 000 Тампу и направляясь на север к нашему новому дому, расположенному посреди сорока пяти акров леса возле Пьюджет-Саунд.

1950-е годы

Эйк и Джейн Сандлер

Эйк Сандлер был профессором политологии Колледжа штата Лос-Анджелес в начале 1950-х годов и знал мисс Рэнд. Вместе с женой Джейн он посещал дом мисс Рэнд в Чатсворте. Доктор Сандлер скончался в 2008 году.

Даты интервью: 24 мая и 4 июня 2002 года.

Скотт Макконнелл:Как вы познакомились с Айн Рэнд?

Эйк Сандлер: Это случилось еще в 1950 году, когда я являлся активным инокорреспондентом в Голливуде, a она присутствовала на некоторых собраниях Ассоциации инокорреспондентов Голливуда[116]. Я представился ей, рассказал о себе и сказал, что мне хотелось, чтобы она прочитала лекцию моим студентам.

Чем вам запомнилась эта встреча?

Ничем особенно; просто я читал Источник, заинтересовался ее философией и пригласил выступить перед одной из моих групп в колледже. В то время я вел группу по теме «Американское политическое мышление». Она посчитала, что такая формулировка соответствует ее интересам, и приняла мое предложение. В первый раз она предстала перед моими студентами в мае 1950 года.

Кроме того, я вел еще класс по истории политической теории, начиная от Платона[117]. Эта тема ее заинтересовала. Она начиналась с ранних философов — Платона, Аристотеля — и так далее вплоть до Маркса. Судя по тому, что я помню, она великолепно разбиралась в теориях Платона, Аристотеля и Сократа, a также в сократическом методе. На мой взгляд, она была превосходно образована в этой области.