Айсберг

– В тысяча девятьсот тридцать шестом году элитное подразделение американской армии высадилось на берегу озера Анджикуни. Солдаты опустошили целое эскимосское поселение и увели с собой всех мужчин, женщин и детей. – Петков погладил дремлющего на его коленях ребенка по голове. – Они забрали даже древние останки, погребенные в заледеневших могилах, чтобы потом использовать их как материал для сравнения с результатами экспериментов. Согласитесь, идея была неплохая – кому нужна какая-то горстка эскимосов, о существовании которых и так знали только понаслышке?

– Это неправда. Мы никогда не стали бы принимать участие в экспериментах над людьми.

– Вы абсолютно в этом уверены?

Американец смерил его презрительным взглядом.

– Ваше правительство на протяжении всей истории вашего государства использовало так называемых нежелательных граждан, или представителей национальных меньшинств, в качестве материала для всевозможных экспериментов. Я больше чем уверен, что вы знакомы с проектом «Эксперимент Таскиги». Двести болевших сифилисом афроамериканцев были вслепую использованы как объекты исследования. Ваши американские ученые не оповестили их о том, что они заражены этой смертельной болезнью, и лишь наблюдали, как несчастные медленно умирают в страшных мучениях.

На этот раз пленник лишь смущенно опустил глаза:

– Это было лишь однажды. И – давно, в тридцатые годы.

– Подобного рода эксперименты на этом не закончились, – поправил его Виктор. – Тысяча девятьсот сороковой год, Чикаго. Четыреста заключенных были тайно заражены малярией, чтобы представители Министерства здравоохранения могли опробовать новые методы лечения заболевания. Нацисты позже приводили в пример именно этот эксперимент, чтобы оправдать свои преступления в ходе массового уничтожения евреев во время Второй мировой войны.

– Как вы можете сравнивать это с тем, что натворили нацисты? Мы осудили их преступления, и все они понесли заслуженное наказание.

– А как вы тогда объясните появление секретного проекта под названием «Скрепка»?

Пленник недоуменно приподнял бровь.

– Ваша разведка завербовала целый ряд нацистских ученых, пообещав им политическое убежище и новую жизнь в США в обмен на участие в секретных научно-исследовательских проектах. Эта программа не ограничивалась лишь нацистами. В тысяча девятьсот девяносто пятом году ваше правительство официально признало, что пользовалось услугами японских военных преступников, которые во время войны проводили эксперименты над американскими военнопленными.

По побледневшему лицу пленника было видно, что он глубоко шокирован рассказом адмирала и в душе у него идет жестокая внутренняя борьба. Некоторое время американец молча смотрел на инуитского мальчика, а потом пробормотал, все еще не в силах смириться с тяжелой правдой:

– Это было давно. Во времена Второй мировой.

– Совершенно верно, – согласился Виктор. – А когда, по-вашему, была построена эта база?

Американец лишь покачал головой.

– И не стройте иллюзий по поводу того, что секретные эксперименты вашего правительства над невинными гражданами канули в историю и о них можно забыть. Существует документальное подтверждение того, что в пятидесятые и шестидесятые годы в ходе сверхсекретной операции под эгидой ЦРУ и Министерства обороны над крупными городами США распылялись экспериментальные бактериологические и химические вещества. В несколько городов штатов Джорджия и Флорида тайно завезли комаров – переносчиков вируса желтой лихорадки, а потом направили туда военных медиков под видом работников гражданской системы здравоохранения для тестирования невинных жертв, заразившихся этой смертельной болезнью. Список на этом не заканчивается: эксперименты с наркотиком ЛСД, тесты на воздействие радиации, реакция на нервно-паралитические газы, разработки биологического оружия. Все эти незаконные эксперименты продолжаются и сейчас – за вашей спиной. И после этого вы удивляетесь, что этим занимались в свое время здесь, на станции?

Пленник не ответил и продолжал смотреть в одну точку. Его била мелкая дрожь – то ли от недавнего купания в ледяной воде, то ли от переживаний по поводу только что обрушившейся на него горькой правды.

Виктор продолжил напрягшимся от волнения голосом:

– И вы еще смеете осуждать моего отца, человека, которого оторвали от семьи под дулом пистолета и заставили служить государству на этой забытой всеми станции…

Он с трудом сдержал внезапный порыв ярости. Ему потребовались годы, чтобы простить отца – не за ужасные эксперименты над людьми, а за то, что он бросил семью, ничего не объяснив. Правду о его судьбе Виктор узнал много позже. И сейчас он пытался убедить американца в том, что его отец был лишь жертвой обстоятельств. А может быть, он все еще пытался убедить в этом самого себя? Сумел ли он по-настоящему простить отца?

Виктор смотрел на лицо мальчика, дремлющего на его коленях.

– Уведите пленника, – проговорил он уставшим голосом, махнув рукой охраннику. – Он мне больше не понадобится.

Движение руки разбудило ребенка, который сонно потянулся к его щеке.