Айсберг в джакузи

— Он,  — подтвердила Ариадна, теребя нитку дорогого розового жемчуга на морщинистой шее.  — Моя боль и главное разочарование в жизни. Что там Россия?! Для каждой женщины весь мир сосредотачивается в ее ребенке. Я виновата в его судьбе. Мой сын был бесхарактерен, слаб здоровьем и очень раним, и он чувствовал мой излом. Уйдя в мир наркотиков, он оттуда не вернулся…

— Ужас…

— Верно, в какой-то момент срабатывает инстинкт самосохранения, и ты понимаешь: или ты умираешь, или живешь, перенеся смерть сына. Видит бог, это была для меня колоссальная потеря… Знаешь, Анна, я ни на секунду не пожалела, что в свое время не родила еще одного ребенка. Мол, один непутевый погиб, остался бы другой, ради кого можно было бы жить. Нет, я никого не хотела. Мне было бы просто не пережить еще один удар, если бы что-то случилось с моим вторым ребенком.

— Пожалуй, я вас понимаю…

— У тебя нет детей?  — спросила Ариадна.

— Нет.

— Хотела?

— До последнего времени нет… а недавно задумалась, что одинока и ребенок  — это то чудо, которого я лишена…

— Успеешь родить, ты еще молода.

— Но я рожу двоих,  — твердо заявила Аня,  — я выдержу… если что.

Ариадна улыбнулась и с озорством посмотрела на Анюту.

— Наверное, думаешь, что же надо от меня этой сумасшедшей старухе? Хочет влить русскую струю в австрийский дом с помощью невесты своего внука?

Анна ухмыльнулась, поняв, что, несмотря на возраст, этой женщине не грозит старческий маразм.

— Эрвин  — то, ради чего я жила на этом свете,  — пояснила Ариадна абсолютно серьезно.  — Только я не сразу это поняла. После смерти сына, не оправдавшего моих ожиданий, я очерствела. Я взяла его ребенка из приюта, но делала все, чтобы к нему не привязаться и не полюбить его. Я защищала себя и думала только о себе. Я не хотела больше никого терять. Что я только не делала с этим ребенком! Я словно проверяла его на прочность, сколько еще Эрвин может выдержать. И что поразительно, он выдержал! Ребенок, лишенный отца, матери, любви, детства, вырос полный любви к окружающим людям. Он у меня умничка. Эрвин ни разу не предъявил мне ни одной претензии, хотя очень даже мог. Представляешь, Аня, он понял меня, простил и любил все то время, когда я была куском льда! Вообще Эрвин  — удивительный человек. Он и внешне и внутренне не похож на моего сына, больше взял от своей матери-итальянки, сгинувшей в наркотическом угаре вместе с моим мальчиком. А вообще, смешение кровей  — австрийской, немецкой, русской, итальянской  — сделало его незаурядным. А почему я хочу, чтобы он женился на русской женщине, так ответ прост. Внешность итальянца, выдержка австрийца, но характер у него чисто русский, вот так вот! Он будет счастлив только с русской женщиной. Я много сделала Эрвину плохого и хорошего, но это будет последним, что я сделаю,  — заявила Ариадна таким тоном, что Анна ей поверила без оговорок.  — Он жил вне семьи, это я привила Эрвину такую модель существования, и я попытаюсь это исправить,  — добавила Ариадна.

— И долго вас ждать, дамы?  — раздался голос Марата откуда-то снизу.

— Идем!  — спохватилась старая дама и, опираясь на руку Анны, пошла к лестнице.

— Представляю вам, дамы и господа, Анну  — знакомую моего внука из России,  — громким голосом произнесла Ариадна,  — простите за задержку, мы пудрили носики.

Аня выдавила из себя подобие улыбки и замерла. Прямо на нее смотрела девушка, словно сошедшая с полотна Рафаэля «Рождение Венеры». Стройная, с чистой, нежной кожей, словно из дорогого фарфора. Огромные прозрачные глаза цвета родниковой воды, светлые вьющиеся волосы, мягко струящиеся по ее плечам и достигавшие тонкой талии. Прелестное лицо с губами самой зовущей формы, стройные ноги с тонкими лодыжками и изящные кисти рук.

— Инга,  — представилась девушка с легким акцентом, тоже весьма внимательно рассматривая Аню.

Анна только кивнула в ответ, так как, слегка ошалев, забыла, как ее зовут. Спасибо Ариадне Львовне  — она ее представила. Рядом с Ингой, внешность которой била все рекорды, сидели Эрвин, затем Марат, потом молодая женщина с пышными формами и девушка с двумя маленькими хвостиками ярко-рыжих волос, чем-то напоминавшая чертика из табакерки.

— Сильвия,  — представилась полная женщина с сильным акцентом, от чего сразу стало понятно, что она не русская.

— Моя медсестра,  — пояснила Ариадна,  — что бы я без нее делала?  — задала она риторический вопрос.  — Уже долгое время она мне и сиделка, и друг, и член семьи. А вот эта рыженькая бестия  — мой биограф. Человечек весьма профессиональный, журналистка, которая помогает мне писать книгу о судьбе эмигрантов и заодно терпит все мои капризы и чудачества. Зовут эту героическую девушку, которая даже выучила русский язык, Остерия.

Рыжая журналистка рассмеялась.

— Я брала уроки у Ариадны и счастлива этим. Русский язык как труден, так и замечателен. Ваша страна огромна.

— Да, это так…  — каким-то пластмассовым голосом ответила Анна.