Айсберг в джакузи

— Да, и неизвестно, выйдет ли она из нее, а если и выйдет, то никто не берется сказать, когда это произойдет. Я говорю тебе все начистоту. Ты не должна питать иллюзий, человек она немолодой, но мы вместе будем надеяться на лучшее. Я сделаю все, что в моих силах. Транспортировать Клавдию Ивановну нельзя, я вызвал сюда лучшего невропатолога из Вены. Он скоро должен приехать, обследовать твою свекровь и вынести свой вердикт.

— Спасибо, спасибо за все.  — Анна схватила его теплые ладони своими похолодевшими от волнения руками.  — Но кто?! Кто это мог сделать?! Клавдию Ивановну по голове… Зачем? Может, здесь лежат психически больные люди?

— Здесь не психлечебница, и все пациенты совершенно здоровы, я имею в виду психически,  — возразил ей Эрвин.

— Может, Клавдию Ивановну с кем-то перепутали?  — не унималась Анна.

— С кем ее перепутаешь?  — возразил Эрвин и тут же смягчил свою резкость.  — Об этом тоже думали, но и эта версия не проходит. Дело в том, что я говорил с Симоном Хасом.

— Эрвин, ты что-то недоговариваешь!

— Клавдия Ивановна скатилась по лестнице и потеряла сознание, как я уже говорил… В подвале очень хорошее освещение. Так вот, убийца спустился, чтобы проверить содеянное.

— Сволочь!

— Я тоже так думаю, но то, что этот урод сделал дальше, вообще не поддается никакому объяснению.

— Господи!  — ахнула Анна, почему-то решив, что убийца надругался над Клавдией Ивановной.

— Этот преступник или преступница вылил на несчастную женщину какую-то кислоту.

— Что?  — не поверила своим ушам Анюта.

— Какую-то кислоту,  — повторил Эрвин,  — но лицо Клавдии Ивановны не изуродовано. Мерзавец промахнулся, на лицо и шею попало несколько капель, основная масса кислоты вылилась на руку и частично на бок женщины.

— Господи, это какой-то мрак… Стукнули по голове, вылили кислоту, и все это случилось с Клавдией Ивановной! А она-то думала, что попала в рай.  — Анна закрыла лицо руками, села рядом с Эрвином и прижалась к нему дрожащим телом.

— Успокойся,  — обнял он ее за плечи.

За этой трагической и одновременно трогательной сценой их и застал высокий худощавый мужчина с острой бородкой и очками, напоминавшими пенсне. Мужчина был похож на Феликса Дзержинского в расцвет его деятельности. Почему-то Анна сразу поняла, что перед ней полицейский Симон Хас. Манеры его оказались столь же учтивы и интеллигентны, как и его внешность. Он представился Анне, сделал комплимент, что она очень хорошо говорит на немецком языке, и выразил ей свои соболезнования.

— Надо надеяться на лучшее,  — сказал Симон.

— Я даже думать не буду о плохом,  — заверила его Анна.  — Но кто мог совершить такое зверство?

— Именно этот вопрос я хотел задать вам,  — сказал Симон Хас.

— К сожалению, я ничем не смогу вам помочь,  — ответила Анна,  — я просто в шоке.

— Все равно вы ее лучше знаете, это же ваша родственница. Преступление было направлено конкретно против нее. Кто мог желать госпоже Коноваловой такой участи?  — спрашивал полицейский.

— Никто!  — уверенно произнесла Анна.  — В том-то и дело, что никто. Клавдия Ивановна  — женщина с трудной судьбой и непростым характером, но чтобы сотворить с ней такое…  — Аня покачала головой.  — Никому она не делала ничего настолько плохого. Сама настрадалась, единственного сына похоронила, вот ко мне привязалась… Я и виновата!  — горько воскликнула Анна.

— Почему?  — спросил заинтересовавшийся признанием девушки Симон.

— Она же в Австрию за мной полетела, вот и получила…

— Она впервые в Австрии?  — уточнил полицейский.

— Конечно! Как и вообще за границей! Это-то и странно. Кому она здесь так насолила, чтобы ее убивать? Я слышала, что обошлось без сексуального насилия, а денег и золота у нее не было…

— У нас есть только одна версия,  — стрельнул в ее сторону глазами Симон.

— Не начинайте снова!  — возразил Эрвин, но полицейский его не слушал.

— Что вы делали сегодня ночью, Анна?  — спросил он официальным тоном.

— Я? Спала.

— Кто-то может это подтвердить?  — спросил господин Хас.

— Немного странный вопрос. Вы видите, палата одноместная, я спала, как ни прискорбно, одна.

— Зачем Анне нападать на Клавдию Ивановну? Она так за нее переживает,  — заступился Ламар.

— Я сама за все отвечу, Эрвин, не беспокойся,  — остановила его Анна.

— Понимаете, работа у меня такая. Кого я еще могу заподозрить?  — словно извиняясь, спросил Симон.  — В Австрии ваша Клавдия Ивановна никого не знает, кому она могла здесь помешать? А вот у вас со свекровью могли быть свои счеты.

— С бывшей свекровью.

— Это неважно! Может, попила она вашей крови в свое время, и с мужем вы расстались не без ее участия.

— Мой муж погиб, а мы с ней не расставались, потому что сдружились и стали как родные… вам, австрийским сухарям, этого не понять…

— Простите. Этот факт мало что меняет. Как говорят знающие люди, «месть  — это блюдо, которое принято подавать холодным».

— То есть, по-вашему, я ждала поездки в Австрию, чтобы здесь расправиться с бывшей свекровью, да еще таким зверским способом?  — начала заводиться Анна.