Айсберг в джакузи

Вторая категория самцов-иностранцев приезжает в Россию за более дешевыми сексуальными извращениями и просто сексом с молодыми и красивыми, готовыми на все особами. Там, на родине, их бы сожрало общество феминисток и засудили бы за один только непристойный взгляд на свою сотрудницу. А в России они открывают небольшие фирмы, набирают туда работниц, словно сексуальных рабынь, и творят, что хотят, часто пудря девушкам мозги, говоря о скором замужестве, о миллионах долларов на счетах, о виллах и яхтах за кордоном. Дурочки вовсю старались завоевывать сердце заморского рыцаря, и не подозревая, что за границей у него есть добропорядочная семья, а все деньги находятся на счете тестя. На таких мужчин был спрос не только среди проституток, стриптизерш, но и среди множества девиц, ищущих свое счастье в Москве и в целом мире. Лиза только строго отслеживала, чтобы им уже исполнилось восемнадцать, а на остальное закрывала глаза.

«Взрослые уже девочки, пусть думают сами»,  — оправдывала себя Лиза.

Лиза не могла понять, что понадобилось этому роскошному самцу от ее фирмы. Он не подходил ни под одну известную ей категорию.

Дорогие ботинки, эксклюзивные часы, простая, но тоже от лучших дизайнеров одежда, а уж внешность… По его взгляду и по тому, как он держался, было понятно, что Эрвин Ламар знает, какое впечатление производит на женщин, но не кичится этим.

«Он просто привык к восхищенным взглядам,  — решила Лиза, изучая объект.  — Неужели сексуальные проблемы? Да это бред! От него просто веет самцом, а не запахом виагры!»  — одернула она себя, закашлявшись.

— Воды?  — учтиво спросил Ламар.

— Нет, спасибо!  — отдышалась Лиза.

Не могла же она признаться, что подавилась слюной при виде такого красавца?

— Полагаю, вы Эрвин Ламар?  — начала разговор Лиза, поняв, что ее молчание становится не только глупым, но и неприличным.

— Да, а вы?  — кивнул он.

— Меня зовут Лиза. Лиза Петрова  — хозяйка агентства.  — Она требовала, чтобы ее называли просто Лизой, так как считала, что выглядит молодо и стильно.

— Очень приятно.  — Он привстал с кресла и поцеловал ей руку, обдав ароматом свежести.

Лиза нажала кнопку громкой связи с секретарем, чтобы скрыть свое замешательство.

— Ира?

— Да?  — Голос секретарши звучал напряженно, стало понятно, что Эрвин произвел впечатление и на нее.

— Ирочка… принеси нам… как это?

— Кофе!

— Да, конечно, кофе!  — обрадовалась Лиза ее подсказке.  — Вы будете кофе?  — обратилась она к посетителю, поправляя свои жидкие волосы.

— Не откажусь,  — ответил Ламар скорее ради того, чтобы не обидеть радушную хозяйку.

— Ну, что привело вас к нам в агентство, господин Ламар?  — спросила Лиза, принимая самый располагающий вид, но, не выдержав слегка насмешливого и умного взгляда клиента, она покраснела и смешалась.

— Мне тридцать пять лет, я являюсь гражданином Австрии, имею также американское гражданство за заслуги в профессиональной деятельности, но корни у меня русские,  — начал он рассказ приятным спокойным голосом на русском языке с едва уловимым акцентом.

Елизавета вся обратилась в слух, пытаясь угадать причину появления в агентстве знакомств этого красавца.

— Моя бабушка во время Второй мировой войны была учительницей в городе Калинине. Туда вошли фашисты и угнали ее вместе с партией других жителей в Германию. Бабушка была очень красивой и образованной женщиной, и к этому времени на ее долю выпало много страданий. В Германию она попала совсем молодой, но уже была круглой сиротой, так как родителей ее репрессировали до войны как врагов народа. Она попала в услужение в очень богатый немецкий дом к одинокому пожилому композитору, не симпатизирующему фашистам. Его не тронули только потому, что он был фактически национальным героем, его музыку знал весь народ, он внес огромный вклад в развитие культуры страны. Между бабушкой и композитором возникла теплая привязанность, переросшая во взаимную симпатию и любовь. Так она вышла замуж за моего деда, которого лично я не знал. У них была разница в возрасте сорок лет, но десять лет счастья она ему подарила и после его смерти стала самой богатой и самой молодой вдовой в округе. Моему отцу Патрику, когда умер дед, было всего восемь лет. К бабушке сваталось много молодых и состоятельных людей, ведь ей было всего двадцать восемь лет, но она так больше и не вышла замуж, сохранив верную память о своей первой и единственной любви. Дед совершил невозможное, он отогрел сердце молоденькой девушки, покалеченное войной, и заставил ее полюбить немца, а их русские люди в то время ненавидели.