Айсберг

— Начать с того, что мы ходили по тонкому льду, когда пытались обмануть береговую охрану, чтобы получить площадку для заправки. По крайней мере, я так думал. Но не Ханневелл. Он был в курсе всего сценария от начала до конца. Я уже чувствовал себя сидящим в тюремной камере, когда Коски отправил телеграмму командованию береговой охраны в Вашингтоне о проверке наших личностей. Я наблюдал за Ханневеллом — он погрузился в свои карты, как будто ничего не случилось. Ни дрожи в руках, ни капельки пота на лбу. Он был знаком с ситуацией, зная, что вы обо всем позаботились еще до того, как мы покинули Даллес.

— Не совсем. — Сандекер зажег сигару и лукаво взглянул на Питта. — Командующий инспектировал оборудование по наблюдению за ураганами во Флориде. Вы как раз пересекали Новую Шотландию, когда я разыскал его.

Он выпустил в потолок толстую струю дыма.

— Что еще?

Питт откинулся в своем кресле.

— Неясные, смутные очертания корабля были обнаружены в айсберге. Береговая охрана не имеет ни малейшего представления о том, что это за корабль. Четыре дня расследования ни к чему не приводят. Почему? Видимо, потому, что какой-то высокий, очень высокий чин из Капитолия, приказал — руки прочь. Вот почему.

Сандекер поиграл с сигарой:

— Надеюсь, вы отдаете отчет в том, что говорите, майор?

— Э-э, нет… сэр. Нет фактов, я только предполагаю. Но вы и Ханневелл не предполагали. Вы абсолютно не сомневались, что замурованный в айсберге корабль — это «Лакс», который числился исчезнувшим уже больше года. У вас были точные доказательства. Откуда они у вас были, я не могу сказать, но они были. — Зеленые глаза Питта устремились прямо на Сандекера. — И вот в этом месте ситуация покрывается туманом. Я был удивлен, а Ханневелл — просто ошарашен, когда мы обнаружили, что «Лакс» сгорел дотла. Этой детали не было в сценарии, верно, адмирал? Тогда весь ваш хорошо продуманный план стал рушиться. Кто-то, о ком вы не имели представления, играл против вас. Кто-то обладавший возможностями, которые превосходили ваши. Вы потеряли контроль над ситуацией, — продолжал Питт. — Даже русские были сбиты со следа. Вы перехитрили сами себя, адмирал. Предупреждение написано большими буквами — этот парень не играет в детские игры. Он убивает людей, как муравьев. А название игры, которая рекламируется, — цирконий. Я не покупаю его. Ханневелл был вашим другом в течение многих лет, адмирал, моим — только несколько дней, и я потерял его. Он находился под моей защитой. Я виноват. Он приносил такую пользу обществу, что, я думаю, лучше бы я оказался на его месте.

Сандекер никак не отреагировал на эти слова. Он немигающим взглядом следил за лицом Питта. Затем он встал, обошел вокруг стола и положил руки на плечи Питта.

— Дерьмо! — спокойно, но твердо бросил он. — Винить надо только меня. У меня было предположение, что может произойти, но я не успел выложить карты. Я не посвящал тебя в детали, потому что в этом не было необходимости. Ты был лучшим из моих людей, кому я мог доверить это. Как только ты доставил бы Ханневелла в Рейкьявик, я был намерен отправить тебя обратным рейсом в Калифорнию.

Он взглянул на часы.

— Через час разведывательный самолет ВВС вылетает в Нью-Джерси на базу Тайлер Филд. Ты можешь там пересесть на другой, до Калифорнии.

— Нет. Спасибо, адмирал, — Питт встал со стула и подошел к окну, глядя на остроконечные, залитые солнцем крыши домов. — Говорят, что исландские женщины славятся своей холодной красотой. Я бы хотел убедиться в этом сам.

— Я могу приказать.

— Не надо, сэр. Я понимаю, что вы хотите сделать, и я благодарен вам за это. Но первая попытка покушения на жизнь мою и Ханневелла была успешной наполовину. Вторая — более коварной и более тщательно разработанной, так как касалась меня одного. Третья должна стать шедевром. Поэтому я останусь и посмотрю, как она будет разыграна.

— Извини, Дирк. — Голос Сандекера смягчился. — Я не могу оставить тебя на произвол судьбы. Прежде чем я окажусь на твоей могиле, боюсь, я должен буду отдать тебя под военный трибунал за порчу государственного имущества.

Питт улыбнулся.

— И об уставных отношениях нам тоже надо поговорить, адмирал. — Он прошелся по комнате и уселся на край стола. — Последние полтора года я аккуратно выполняю все предписания, получаемые мной из вашего офиса. И я не задавал никаких вопросов. Но пришло время кое-что прояснить. Во-первых, возможно или нет вам отдать меня под военный трибунал. Сомневаюсь, что Военно-Воздушные Силы очень обрадует то, что их офицера будет судить морской суд. Второе и самое главное: НСГИ не является флагманом военно-морского флота. Поэтому вы не являетесь моим прямым начальником. Вы — просто мой шеф, не больше, не меньше. И если то, что я не соблюдаю субординацию, оскорбляет ваши чувства и морские традиции, вы можете просто застрелить меня.

Несколько секунд Сандекер молчал, но в его глазах загорелись лукавые огоньки. Он повернул голову и разразился глубоким раскатистым смехом.