Айседора Дункан. Модерн на босу ногу

Надо было что-то делать, причем не мешкая. Объяснив своему семейству сложившуюся ситуацию, она попросила помочь ей в нелегком деле депортации хора. На следующий день Айседора вывела десять оболтусов из дома, и под охраной Раймонда и Августина они дошли до большого магазина Вертгейма, где каждому хористу было куплено по паре готовых брюк. После чего юношей доставили на вокзал в экипажах, из которых их не выпускали, пока Айседора не сбегала за билетами до Афин. Только убедившись, что все молодые люди сидят на своих местах и никто не попытался выбраться из вагона, а пьяный с вечера учитель хоть и злится, но все же надзирает за своими питомцами, семейство Дункан проводило поезд и только после этого вздохнуло с видимым облегчением. Возрождение греческого искусства временно пришлось приостановить, но Айседора так намучилась со своими воспитанниками, что и сама была рада отвязаться от них. Теперь со свободными руками, она могла снова подумать о танцах под музыку Глюка и Шопена, Мендельсона и Вагнера, этот период показался ей приятным возвращением в лоно любящей и любимой семьи. Впервые со дня возвращения из Греции она была спокойна и счастлива.

В доме Вагнеров

Айседора работала каждый вечер, танцуя в театре, репетируя и посвящая все свое свободное время изучению философии. Гулянки по кабакам с поклонниками, кареты, запряженные студентами… – все это кажется таким далеким просиживающей часы досуга за «Критикой чистого разума» танцовщице. Айседора мыслила создать танец, немая речь которого сделается понятной для любого человека земли. Ведь танец – универсальный язык, который необходимо чувствовать. Именно посредством пластики и музыки она надеялась передавать публике не просто свое видение мира, а некий священный текст, своеобразное евангелие жизни. Человеческое тело помнит множество своих прежних воплощений, сохраняет память предков, а возможно, и еще что-то. В каждом сокрыта некая божественная, спасительная весть, которая больше, чем религия, больше, чем сила судьбы…

Новый знакомый Карл Федерн⁴⁵

приходит в будуар к прекрасной Айседоре, дабы читать ей «Заратустру» на немецком. Она свободно говорит на этом языке, может объясниться с модисткой или официантом в кафе, но ее уровня явно недостаточно для понимания серьезной литературы. Многое из того, о чем пишет философ, кажется ей недоступным. Карл не спешит, то и дело останавливаясь и внимательно вглядываясь в глаза своей новой ученицы, поняла ли? Он готов объяснять, находя все новые и новые подходы, приводя примеры. Работа идет медленно, но каковы результаты!

Айседора увлечена своей учебой и требует, чтобы господин Федерн посещал ее каждый день. Но тут подходит время гастролей. Дункан в ужасе и озлоблении, она капризно топает ножкой, требуя, чтобы ее оставили, наконец, в покое. Казалось

бы, только-только она начала что-то понимать, и тут… «Перерыв крайне нежелателен, – вторит Айседоре герр Федерн, – вы забудете, потеряете связующую нить, придется все начинать сначала». Но труба зовет, и, проклиная свою жизнь, Айседора вынуждена садиться в поезд и ехать в Гамбург, Ганновер, Лейпциг. названия станций и городов мелькают перед глазами, лица людей сливаются в одну сплошную массу. Но каждый вечер она выходит на сцену, танцуя заранее оговоренную программу, чтобы после выступления ответить на вопросы журналистов и, уже оставшись одна, продолжать читать выданный в качестве домашнего задания конспект. Неделя сменяется другой, она возвращается домой, но продюсер уже стучится в дверь с новым невиданным контрактом – на этот раз Айседору ждет триумфальная поездка по всему миру!