Айвазовский

Постепенно Айвазовский привыкал к жизни в Северной столице, к ее климату. Сначала для южанина-провинциала здесь все казалось непривычным, порой пугающим, но все же впечатлительный юноша не мог не любоваться видами города, скромно-сдержанной красотой местных пейзажей. Его выдающийся современник, французский писатель Теофиль Готье, обращаясь к характеристике цвета, описывал свои впечатления от зимней петербургской природы: «Снеговая туча очень нежного и тонкого серо-жемчужного цвета огромным полотном потолка нависла над городом. Казалось, она опиралась на колокольни и шпили, как на золотые столбы. В этом спокойном и нейтральном освещении были видны все красоты зданий, окрашенных в светлые тона и покрытых морозной серебряной сеткой. Напротив, на другой стороне реки, имевшей вид полузасыпанной снежными обвалами долины, высились ростральные колонны из розового гранита на фоне колоссального здания биржи. На краю острова, где Нева раздваивается, шпиль Петропавловской крепости смело устремлялся вверх своим золотым острием, ярко сияющим на сером фоне неба»[41]

.

Теми же цветовыми оттенками любовался в Петербурге и Иван Айвазовский, оставляя свои впечатления в новых и новых отчасти учебных, а во многом уже творческих работах, свидетельствующих о все нарастающем мастерстве молодого пейзажиста. Кроме того, следуя врожденному такту, он общался ровно и спокойно со всеми, проявлял неизменную доброжелательность и внимание как к педагогам и служащим Академии, так и к студентам. Поразительные успехи в сочетании с верно избранной линией поведения способствовали привлечению к его персоне особого внимания руководства.

На академической выставке 1835 года Айвазовскому впервые была предоставлена возможность показать свою живописную работу «Этюд воздуха над морем», которую отметили и профессора, и учащиеся, дав ей множество благожелательных отзывов. Благодаря этому первому столь значимому успеху имя молодого феодосийца громко прозвучало в стенах Академии. Какие задачи он ставил перед собой, создавая это произведение, ясно уже из названия. Действительно, ему удается очень жизненно, точно и вместе с тем легко передать атмосферу над морем, нюансы световоздушной среды. Ученическая марина явилась первой пробой сил, но и самостоятельным произведением, дающим представление о рождении истинного таланта. Творческий путь Ивана Айвазовского продлится 65 лет, в течение которых он неустанно, всегда профессионально будет передавать всеобъемлющий образ моря: тонкие, многоликие, изменчивые сочетания неба, воздуха и воды – свой мир художника, всецело преданного морской стихии и искусству.

Итак, уже через два года обучения талантливый ученик М. Н. Воробьева был удостоен немаловажной награды в Академии. За пейзаж «Вид на взморье в окрестностях Петербурга» или «Этюд воздуха над морем» (1835, ГТГ) ему присудили серебряную медаль. Вскоре по решению руководства Академии и с одобрения императора Николая I он был определен помощником к популярному в то время в Петербурге маринисту, приехавшему из Франции, характерному представителю россики Филиппу Таннеру (1795–1845). Иван Айвазовский, радуясь предстоящему общению с французским художником, не мог и предположить, какие драматичные события и душевные потрясения ждут его впереди.

Таннер, избалованный почестями, заказами, достатком, вниманием представителей власти, отличавшийся крайне завышенной самооценкой и непомерным эгоцентризмом, являл собой едва ли не прямую противоположность М. Н. Воробьеву. Их невозможно сравнивать, стоит лишь сказать, что Таннер не был ни истинным художником, ни вдумчивым педагогом, ни даже заслуживающим уважения человеком. Лицемерием, заискиванием и притворством он приобретал нужные связи в придворных кругах, что позволило ему стать модным живописцем. Французский маринист прибыл в Санкт-Петербург в 1835 году по личному приглашению самодержца Николая Павловича для выполнения ряда заказов, прежде всего, чтобы написать серию ландшафтов важнейших портов России. Не проявляя рвения к работе, француз не успевал выполнять все полотна в срок и потому просил императора найти ему помощника. Им стал Иван Айвазовский. Юный живописец был искренне расположен к французскому пейзажисту, восхищался его полотнами, стремился постичь его мастерство. Именно такие отзывы находим в одной из записок Айвазовского к коллекционеру А. Р. Томилову, датированной 8 января 1835 года. Этот документ – один из первых сохранившихся образцов эпистолярного наследия феодосийского мариниста: