Айвазовский

Нерадостные бытовые перемены не отразились негативно на характере и развитии Ивана, а, быть может, даже сказались положительно. С детства он отличался живым нравом, энергией, любознательностью, целеустремленностью. Мальчик много времени проводил на берегу моря, с первых лет своей жизни. Еще не вполне осознанно полюбил морскую стихию всей душой и сохранил эту глубокую привязанность на всю жизнь. Он умел видеть и ценить красоту окружающих пейзажей – линий Феодосийского залива, тончайших оттенков россыпей камней, изменчивого освещения на мысе Ильи, лаконизма силуэта отдаленного мыса Чауда. Его привлекала и игра бликов, и богатство оттенков прибрежной морской воды. Будущий художник нередко бродил по обрамляющим город с юга живописным склонам Тепе-Оба, куда доносился перезвон колоколов Казанского собора. Восхищение у него вызывали яркие краски заката, то рубиновые, то изумрудные, фиолетово-черные оттенки южной ночи. Иван Айвазовский с детства знал, что такого необыкновенного воздуха, как в его родной Феодосии, нет нигде в мире – знойного, словно раскаленного, напоенного ароматами полыни, сосновой смолы и черноморской воды.

Он подолгу сидел на берегу, слушая шепот волн. Его завораживали многоликая красота и неизменная мощь морской стихии, а взгляд уходил вдаль, к самой линии горизонта. Когда мальчику не исполнилось еще и десяти лет, зародилась его мечта – посвятить свою жизнь морю, а оно, словно в благодарность, наделило отрока душевной чистотой и силой, утонченным эстетическим чувством.

Иван Айвазовский занимался в армянской приходской школе при церкви Святого Саркиса, где получил начальное образование. Любознательный ученик стремился всячески расширять свои знания, в частности запоминал множество легенд и подлинных исторических фактов, связанных с происхождением родного города. Согласно одному из преданий, феодосийские земли посещали святые подвижники: апостол Андрей Первозванный, святой воин Георгий, о чем напоминали церковные постройки. Феодосия всегда была многонациональна, и потому православные храмы здесь соседствовали с католическими, синагоги – с мечетями. По мере того как мальчик взрослел, все большее значение для него приобретали сооружения армянской христианской церкви, и прежде всего церковь Сурб-Саркис – Святого Саркиса (Сергия), где он был крещен.

Феодосия привлекала Ивана Айвазовского историческими фактами и стародавними легендами, связанными с этой землей. Он узнал, что древние поселения в его родном крае существовали еще в эпоху Античности, хотя точная дата основания города оставалась неизвестной. Согласно древнегреческому мифу, здесь, на земле Киммерии, родине амазонок, находился вход в подземное царство Аида, о чем писал историк Геродот.

Юного Айвазовского особенно волновало рассказанное Гомером путешествие Одиссея в мрачную страну, лежащую у входа в Аид, куда легендарный герой плыл на своем корабле, чтобы встретиться с тенями умерших:

Скоро пришли мы к глубокотекущим водам океана;

Там Киммериян печальная область, покрытая вечноВлажным туманом и мглой облаков…[18]

Айвазовский был поражен, узнав, что легендарные сведения Гомера о Киммерии подтвердили свидетельства историка Геродота и географа Страбона. Согласно их трудам, северные берега Понта Эвксинского в доисторические времена принадлежали киммерийцам, и это некогда могущественное племя оставило память о себе в географических названиях: Боспор Киммерийский, Киммерийский вал, Киммерион, Киммерикон.

В окрестностях Феодосии, Коктебеля и Керчи сохранились следы скифской культуры, остались руины генуэзских и турецких построек, что не могло не восхищать впечатлительного подростка. Скифские «бабы», античные развалины, фрагменты генуэзских крепостей пробуждали его воображение. Вдохновляли живописные средневековые армянские монастыри, например монастырь Сурп-Хач (Святого Креста) под Старым Крымом, основанный в XIV веке. Крымские пейзажи для него уподоблялись многовековой летописи, зримому напоминанию о давно ушедшем времени, перед его глазами словно возникали легендарные картины ушедших столетий.

Интерес к историческому прошлому Крыма пробуждали в нем книги А. П. Сумарокова, И. М. Муравьева-Апостола, В. В. Латышева, которые помогали понять, что в самой природе Киммерии сохранились следы седых времен, их «героический пафос и трагический жест»[19]. Так постепенно в сознании подростка возникал подлинный образ родного края, древнего и современного, насыщенного исторической памятью земли.