Айвенго (с иллюстрациями)

- Сэр рыцарь,я не желаю попрекать тебя.Но разве не твоей страсти я обязана своей ужасной участью?

- Ты заблуждаешься. Это неправда,- поспешно возразил храмовник. - Ты приписываешь мне то, чего я не мог предвидеть и что случилось помимо моей воли. Мог ли я предугадать неожиданный приезд сюда этого полоумного старика, который благодаря нескольким вспышкам безумной отваги и благоговению глупцов перед его бессмысленными самоистязаниями возвеличен превыше своих заслуг, а теперь он царит над здравым смыслом, надо мной и над сотнями членов нашего ордена, которые и думают и чувствуют как люди, свободные от тех нелепых предрассудков, которые являются основанием для его суждений и поступков.

- Однако,- сказала Ревекка,- и ты был в числе судей; и хотя ты знал, что я невиновна, ты не протестовал против моего осуждения и даже, насколько я понимаю, сам выступишь на поединке суда божьего, чтобы доказать мою преступность и подтвердить приговор.

- Терпение,Ревекка!- сказал храмовник.- Ни один народ не умеет покоряться времени так, как твой, и, покоряясь ему, вести свою ладью, используя даже противные ветры.

- В недобрый час научился Израиль такому печальному искусству, - молвила Ревекка.- Но человеческое сердце под влиянием несчастий делается покорным, как твёрдая сталь под действием огня, а тот, кто перестал быть свободным гражданином родной страны,поневоле должен гнуть шею перед иноземцами. Таково проклятие,тяготеющее над нами,сэр рыцарь, заслуженное нашими прегрешениями и грехами отцов наших. Но вы, вы, кто превозносит свою свободу как право первородства, насколько же глубже ваш позор, когда вопреки вашим собственным убеждениям, вы унижаетесь до потворства предрассудкам других людей.

- В твоих словах есть горькая правда,Ревекка,-сказал Буагильбер,в волнении шагая взад и вперёд по комнате,- но я пришёл не за тем, чтобы обмениваться с тобой упрёками.Знай,что Буагильбер никому в мире не уступает,хотя, смотря по обстоятельствам, иногда меняет свои планы. Воля его подобна горному потоку: если на пути его встречается утёс, он может на некоторое время уклониться от прямого пути в своём течении, но непременно пробьётся вперёд и найдёт дорогу к океану. Ты помнишь обрывок пергамента, на котором был написан совет потребовать защитника? Как ты думаешь, кто это написал, если не Буагильбер? В ком ином могла ты пробудить такое участие?

- Короткая отсрочка смертной казни,и ничего больше,- отвечала Ревекка.- Не много пользы мне от этого; и неужели ничего другого ты не мог сделать для той, на голову которой обрушил столько горя и наконец привёл на край могилы?

- Нет, это далеко не всё, что я намерен был сделать для тебя, - сказал Буагильбер.- Если бы не проклятое вмешательство того старого изувера и глупца Гудольрика (он, будучи рыцарем Храма, всё-таки притворяется, будто думает и рассуждает так же, как все),роль бойца за честь ордена поручили бы не прецептору, а одному из рядовых рыцарей.Тогда бы я сам при первом призыве боевой трубы явился на ристалище- конечно, под видом странствующего рыцаря, искателя приключений- и с оружием в руках объявил бы себя твоим заступником. И если бы Бомануар выставил против меня не одного, а двоих или троих из присутствующих братьев, не сомневаюсь, что я каждого поочерёдно вышиб бы из седла одним и тем же копьём. Вот как я намерен был поступить, Ревекка. Я отстоял бы твою невиновность и от тебя самой надеялся бы получить награду за свою победу.

- Всё это пустая похвальба,сэр рыцарь,- сказала Ревекка,- ты хвастаешься тем,что мог бы совершить;однако ты счёл более удобным действовать совсем по- иному.Ты принял мою перчатку. Значит, мой защитник- если только для такого одинокого существа, как я, найдётся защитник,- явившись на ристалище, должен будет сразиться с тобой. А ты всё ещё представляешься моим другом и покровителем.

- Я и хочу быть твоим другом и покровителем,- отвечал храмовник,- но подумай,чем я при этом рискую или, лучше сказать, какому бесславию неминуемо подвергнусь. Так не осуждай же меня, если я поставлю некоторые условия, прежде чем ради твоего спасения пожертвую всем, что для меня было дорого.

- Говори, - сказала Ревекка, - я не понимаю тебя.

- Ну хорошо,- сказал Буагильбер,- я буду говорить всё, как не говорит даже грешник, пришедший на исповедь к своему духовному отцу. Если я не явлюсь на ристалище, Ревекка, я лишусь своего сана и доброго имени- потеряю всё, чем дышал до сих пор- уважение моих товарищей и надежду унаследовать то могущество,ту власть,которой теперь владеет старый изувер Лука де Бомануар и которой я воспользовался бы иначе. Таков будет мой удел, если я не явлюсь сразиться с твоим заступником.Чёрт бы побрал этого Гудольрика, устроившего мне такую дьявольскую западню! И да будет проклят Альберт Мальвуазен, остановивший меня, когда я хотел бросить твою перчатку в лицо выжившему из ума изуверу, который мог поверить нелепой клевете на существо, столь возвышенное и прекрасное, как ту.