Академия для строптивой

– Ну тебе-то это не помешало собрать целый отряд! – ощерился Демион, видимо, мой последний аргумент попал в цель. – Подумаешь, еще кому-нибудь будет известно. Можно позвать случайно оживленного тобой профессора – он лич, не спит и единственный, кто не боится твоего папу. Если повезет, он поможет и не разболтает.

– А это мысль… – согласилась я и хотела уже сказать об этом девчонкам, но пока мы с Демионом препирались, наш спасательный отряд сбежал.

Нет, я не боялась, что они нас бросят, но вот кого приведут на помощь, оставалось загадкой. Хотелось верить, что лича они боятся меньше, чем ректора. Если, конечно, дослушали до разговора о нем.

Наша группа спасения исчезла достаточно надолго, и в погребе снова стало тихо. Я даже начала нервничать и переминаться с ноги на ногу. На Демиона старалась не смотреть. А он подло молчал, будто ничего и не произошло. Это бесило, и я закипала, словно чайник со свистком, а когда уже готова была взорваться, услышала шум, крики и голос Леона:

– Сразу говорю, это не то, что вы думаете!

Я мысленно застонала. Ну нельзя же так, с ходу, потрясать перед папой красной тряпкой.

– А откуда ты знаешь, что я думаю, бедовый рыжик? – с энтузиазмом начал папа, и я поняла: концерт будет долгим. – Я вот еще и думать не начал, а ты зарождаешь у меня в голове разные, не скрою, гаденькие мысли!

Папа говорил громко, и мы его услышали гораздо раньше, чем увидели.

– Мы попали, – печально резюмировал Демион и замерцал, отступив от меня как можно дальше в пределах узкой магической клетки.

– Попробуй только исчезнуть! – прошипела я. – Хуже будет! Обещаю.

Не скрою, папу я побаивалась. Он был отходчив, но орать начинал обычно с полуоборота и впечатление при этом производил сильное. В детстве мои друзья не очень любили ходить ко мне в гости. Я-то была привычная и тонко чувствовала грань между почти дружелюбным покрикиванием и разозленным ором, а они – нет. Поэтому казусы случались часто.

– Ах! Вот вы где, два недоразумения, которых я по простоте душевной свел вместе. Надеялся, что так проблем станет меньше. Ан нет! Вы гармонично друг друга дополняете! – Папа был невыспавшийся и оттого в дурном настроении, но, судя по всему, сильно не злился. Это радовало.

– А что это ты, недомаг блондинистый, к дочке моей так льнешь? Или не в курсе, что я гневаюсь, когда вижу с ней рядом недоособей мужского полу?

– Видите ли, – Демион старался отвечать ровно, чтобы голос не дрожал, – клетка магическая и имеет весьма ограниченное пространство. Я бы и рад отойти, но не могу! Прутья мешают.

– А ты, дщерь, почему это его за шею обнимаешь? – подозрительно поинтересовался отец, а в голосе его прозвучала какая-то уж чересчур заметная радость, словно от всего происходящего он получал удовольствие.

– Стенка холодная. Вытащи нас отсюда, потом будешь упражняться в злословии.

– А если я хочу понаблюдать, порасспрашивать, пока вы, как тараканы, по углам не разбежались? Я ведь даже еще не поинтересовался, каким чудом вы так себя запереть умудрились, болезные?

– Я хочу в туалет! – привела я последний и действующий в любой ситуации аргумент.

Папа скривился, но заявил:

– Вот вся ты в мать, любой момент торжества и удовольствия можешь испортить одной-единственной фразой, змеюка рыжая.

– Вся в тебя! – привычно парировала я.

– Если бы! – фыркнул папочка. – В мать! Точная змеючная копия.

– Ну уж! – Я пожала плечами. – Сам выбирал. Что теперь жаловаться?

Конечно, сразу нас папа не освободил. Подозреваю, знал, что про туалет я нагло вру. Успел изучить мои повадки за семнадцать лет жизни.

Сначала он долго выспрашивал подробности наших приключений, ругал за то, что, как всегда, все испортили и сделать тихо не могли, грозился разными замысловатыми карами. Леон и девчонки сбежали минут через пятнадцать, не выдержав напора, а мы покорно стояли и выслушивали все, что папа о нас думает. А думал он много и мысли свои с удовольствием облекал в заковыристые оскорбительные фразы.

– И горе вам, недоразумения проблемные, если вы не поймаете этого похабного пакостника к выходным, – наконец закончил папа свою обличительную речь и принялся медленно плести заклинание. От неторопливых движений родителя прутья клетки начали бледнеть и истаивать.

– Да что будет-то в выходные? – не смогла сдержать любопытства я.

– В эти – ничего, – как ни в чем не бывало отозвался папа.

– А в следующие? – с подозрением уточнила я.

– В следующие все должны забыть о существовании ворующего нижнее белье пакостника! Понятно?

– Да понятнее некуда! – фыркнула я и, наконец отпихнув Демиона в сторону, отошла от стены. Как же хотелось сесть или лечь…

– А сейчас все быстро брысь по своим загонам! – скомандовал папа. – А завтра с утреца пораньше, до занятий, обязательно выползайте ловить наглого бесстыдника и ликвидировать последствия его развлечений!

– Ага! Щас! – Я нахмурилась. – Спать хочу и завтра с утра буду хотеть!

– Кассандра! – повысил голос папа, но я только отмахнулась и, позевывая, вышла в сад. На дворе стояла глубокая ночь.