Академия космического флота. Иллюзия выбора

Учиться я привыкла ещё с Захрана, у меня была натренированная память благодаря школе, оконченной экстерном, и поэтому даже моё похищение никак не повлияло на оценки. Большинство дисциплин сдала, что называется «даже не вспотев».

Капитана Теонору Рувз, разумеется, сместили, в последний момент заменив её командором Германом Крэном. Командор Герман, как и капитан Рувз, тоже относился к расе пикси, только в отличие от дружелюбной и привлекательной Теоноры, он был хмур, суров и неприветлив. Его светлую бровь рассекал шрам, заканчивающийся прямо на верхнем веке, а ещё он еле заметно прихрамывал на левую ногу, когда думал, что его никто не видит. На людях же он старался ступать как можно медленнее и мягче, чтобы никто этого не заметил, либо же наоборот, передвигался столь стремительно, что по движениям сложно было понять, хромает пикси или же это особенности его походки. Я терялась в догадках, какого рода у него травма и почему современная медицина не смогла его вылечить. При мыслях о шраме над глазом и вовсе становилось не по себе, ведь было очевидно, что этот мужчина чуть не лишился органа зрения.

Первым же делом, как только Герман Крэн зашёл в аудиторию класса, он заявил:

– Наслышан о том, что у моей предшественницы на занятиях были тёплые дружеские беседы и обсуждения, роботов вы собирали по подробным техническим мануалам, а преподаватель всегда был готов ответить на все ваши вопросы, – он обвёл пристальным взглядом притихших и слегка обескураженных кадетов.

Из-за шрама лицо командора выглядело резко ассиметричным, а его взгляд казался каким-то шальным. Да, всё было именно так. Конечно, Теонора оказалась предательницей, но её пары нравились всем.

– Так вот. Со мной такой лафы не будет. И особенно хочу предупредить таноржцев: даже не рассчитывайте на моё снисхождение из-за вашего происхождения. С вас буду драть шкуру за любой промах, потому что то, чему учат в школах на вашей планете, слегка опережает общегалактические стандарты.

В зале поднялся небольшой ропот парней, но командор поднял руку, и мигом наступила тишина.

– Что касается женской части, то вижу, что она немногочисленна, и тем более пристально я буду за вами наблюдать. Те дамочки, – это слово прозвучало в его устах как оскорбление, – что привыкли строить глазки, и за это им засчитывали высший балл, экзамены мне не сдадут.

Почему-то на последних словах он остановил свой взгляд на мне, а мои щеки запылали от праведного негодования. Неужели он меня принял за одну из таких вот «дамочек»?! Хотя неудивительно, если учесть, что Станислав Радонежский вдруг так удачно перевоплотился в Анестэйшу Радосскую прямо накануне экзаменационной сессии. Но что я могла сказать? Подняться и начать объяснять, что всё не так, как он думает? Глупо. Единственным способом доказать пикси со скверным характером то, что я не такая, было сдать экзамен.

То ли его взгляд я посчитала за личный вызов, то ли врожденное ослиное упрямство дало о себе знать, но я специально не стала сдавать экзамен лейтенантам Германа, которых он привёл себе в помощь. Я ждала, когда освободится место подле противного пикси, встала и направилась прямо к нему с собранным за отведённое экзаменом время роботом. Герман окинул беглым взглядом мою работу, над которой я так кропотливо старалась, и отставил механизм в сторону, даже не проверив его.

– А? Что? – такое пренебрежение к моему труду мне показалась вопиющей бестактностью.

– Садитесь, Анестэйша Радосская, – сказал он мне с таким видом, с каким дрессировщики открывают клетку с горилломами. – Давайте поговорим.

– Давайте.

– Итак, представим, что Вас взяли на борт военного транспортника консультантом-механиком. Какой тип реактора Вы посоветовали бы для короткого межзвёздного перелёта? Сталларатор или токамак? – командор испытывающее посмотрел на меня.

Он что, за дуру меня держит? Я глупо хлопнула глазами, а Герман усмехнулся, решив, что я не знаю ответа. Этот вопрос не входил в список для подготовки к экзамену и, строго говоря, относился не к робототехнике, а к аэрокосмической технике, но…

– Абсолютно всё равно, какой реактор будет стоять на борту. С точки зрения ремонта и тот, и другой могут прийти в негодность с одинаковой вероятностью, а что касается скорости перелёта, то на неё влияют двигатели. Реактор лишь даёт энергию.

Герман приподнял бровь, ту самую, что украшал уродливый шрам, а затем задал следующий, уже более сложный вопрос. Он задачками и вопросами гонял меня не только по всему полугодичному материалу, но и сверх него, неожиданно перебивал и просил принести шасси или стабилизатор, собрать при нём какую-то деталь из заменителей, а затем вновь задавал вопрос с подвохом. Когда Герман, наконец-то исчерпал себя, я обратила внимание, что во всей аудитории остались лишь мы вдвоём. Я уже изрядно вспотела, форменный тёмно-синий комбинезон неприятно прилипал к спине, а шальной взгляд командора приобрёл оттенок задумчивости.