Академия одержимости. Черный ангел его грез

— Добрый день, господин декан! — она стояла, смущенно гладя на него, и моргая невероятно длинными пушистыми ресницами.

— Добрый, — Арман заставил себя пройти к столу. — Займите свое место, Жизель, мы сейчас начинаем. Вы принесли все необходимое для практических занятий?

— Конечно! Даже больше, — в последней фразе слышались порочные нотки, или он себе снова что-то придумывает. — Вы вчера просили принести мои работы, я вот тут их положила, — он провела тонким пальчиком по краю стола, а память услужливо нарисовала картину, как именно эти пальчики сжимали его плоть. Воздух в легких закончился.

Необходимо взять себя в руки. Еще немного и он станет посмешищем для своих студентов!

— Хорошо. Я потом посмотрю. Займите свое место, — он неопределенно махнул рукой.

— Как скажете, господин декан, — произнесла она мурлыкающим голоском, медленно повернулась и пошла, покачивая бедрами к своему месту, как ему хотелось задрать эту дурацкую клетчатую юбку и добраться до ее аппетитных прелестей. Художник даже отчетливо представил, как она выгибает спинку, как он подходит сзади… о нет, надо прекратить эти мысли, немедленно.

Тема практического занятия была безобидной — пейзаж. Он уже неоднократно читал лекции, сейчас повторив студентам основные моменты, и дав задания, Арман уселся за стол. Никогда еще слова не давались ему с таким трудом, а любимая работа превращалась в пытку. Плоть в штанах не успокаивалась, она, словно самостоятельный организм, тянулось к той, которая была под запретом.

Чтобы как-то себя занять, отвлечь, пока студенты заняты делом. Он взял со стола ее рисунки. И тут художник был приятно удивлен — работы были превосходны. Похоже, Жизель любила изображать животных, но отлично соблюдала все правила, чувствовала цвет, игру теней. Он невольно залюбовался. Талант всегда его привлекал, а в этой студентке дивным образом сочеталось все, что он мог желать.

Долго сидеть ему не дали, полуоголенные девушки начали подзывать его к себе, задавая до невозможности примитивные вопросы. А на работы большинства без содрогания и смотреть было невозможно. Вот почему нельзя отсеять из группы бездарей и заниматься только талантами? Арман терпеливо переходил от одной студентки к другой, пока не вздрогнул от соблазнительного голоска Жизель:

— Господин декан, мне очень нужен ваш профессиональный совет!

Художник подошел к ее мольберту, на котором был закреплен холст с рисунком и замер, он открывал и закрывал рот как рыбка, не в силах произнести и слова, а лоб покрылся испариной. С незаконченной картины на него смотрела его собственное голое тело, только без лица.

— Что… что это… такое, — сумел он выдавить, презирая себя за предательски дрогнувший голос.

— Моя работа, — она посмотрела на него так невинно, словно на холсте был изображен белый пушистый кролик, — Никак не могу нарисовать лицо, хочется сделать его живым, эмоциональным, и боюсь, без вашей помощи мне не обойтись, — она подняла на него сияющие сапфировые глаза, и сложила ручки в просящем жесте.

— Мы сегодня рисуем пейзажи… а не… обнаженку… — последнее слово далось не легко, и Арман почувствовал, как пунцовый румянец заливает ему щеки.

— Ой, вы не волнуйтесь! — Жизель махнула своей изящной ручкой, — я дорисую вокруг деревья. Это моя задумка, дикий мужчина, на лоне природы, охваченный первобытными инстинктами, — она что-то показывала на картине, и от этого разрез на белоснежной сорочке распахнулся чуть больше, словно умело расставленный капкан с невероятно сладкой приманкой.

— Это не годится. Мы учимся рисовать пейзажи, а то… что вы изобразили, это… — тут он запнулся, снова взглянув на картину. Она ведь никогда не видела его обнаженным, так откуда с такой точность прорисованы малейшие детали его тела?

— Господин декан, а что плохого в мужском обнаженном теле, если оно прекрасно? — на губах Жизель играла смущенная улыбка, поза смиренная, невинная, и лишь глаза лукаво сверкали, порабощая его волю, пробуждая одержимое желание. Арман падал, тонул, и не знал где взять силы, чтобы выстоять.

Глава 18

— Все должно быть к месту. Жизель, не знаю, какие у вас были правила на прежнем месте учебы, но тут вы должны четко выполнять инструкции, если хотите стать профессионалом, — он постарался чтобы его голос звучал строго, вот только предательский соблазн, скрытой тенью пробегал в каждом его слове.

— Непременно, господин декан, я исполню все ваши пожелания… — она запнулась, медленно облизала губы, — Относительно учебы. Но ведь, и творчество, не всегда идет по заранее установленным канонам, если вдохновение кричит, а образ просится на холст, то ваша задача помочь раскрыться студенту? — художник смотрел в эти обольстительно приоткрытые губы, и больше всего на свете хотел ощутить их вкус.