Академия одержимости. Черный ангел его грез

Они шли по коридору к общежитию. Габи с копами впереди, художник с ректором позади. Мужчина, что-то рассказывал, спрашивал, Арман лишь методично качал головой, и давал односложные ответы. Ректора больше всего заботила репутация учебного заведения, он не хотел огласки, и собирался уже завтра возобновить учебный процесс, словно ничего и не случилось.

Морис, был известным художником, талантливым, имел отличную репутацию, и меньше всего хотел запятнать ее. А подобное убийство, привлечет на его академию, совсем не ту славу.

Когда Габи вошла в комнату Лотера, тут же разразилась трехэтажным матом. Арман стоял в дверях, и ошалело рассматривал помещение. Все было перевернуто вверх дном. Разорванные полотна, краски, кисти, одежда, валялись по полу. Студент жил один, его сосед, закончив учебу, съехал, а нового к нему так и не подселили.

Обыск занял около часа. Ничего не нашли. И Габи пришла к выводу, что этот кавардак — дело рук самого Лотера. Впрочем, если учитывать, состояние, в котором находился парниша, это было более чем логично.

Ректор был до конца обыска, потом долго о чем-то беседовал с Габи в стороне. А Армана привлеки разорванные полотна — это были не картины, скорее мазня ребенка. Где те полотна, которые Лотер рисовал три года? Художник помнил их все, но их в комнате не было, ни в разорванном, ни в каком-то другом виде.

В конце комнату опечатали, и Арман опустив голову, побрел прочь. Не стал прощаться ни с Габи, ни с ректором. По пути ему встречались студенты, что-то спрашивали, он плел какую-то муть про возобновление занятий завтра.

Встретилась ему и Оливия, невольно подняв взгляд на девушку, художник отметил, что она за день сильно похудела и осунулась, и сейчас ее вряд ли уже можно было назвать красивой. Эта мысль пробежала фоном в его голове и тут же исчезла.

Покинув стены академии, в его сознании взросла самая главная и навязчивая мысль, та которую Арман упорно прогонял, будучи на месте преступления: «Я мог это предотвратить?! Или нет?!».

Слова Жизель не давали покоя. А если бы он вчера не проигнорировал? Если бы пошел к Лотеру? Возможно, он бы не позволил ему покинуть стен больницы. Но откуда она знала? Тут же память услужливо подсказала, рассказ Фабьена. Необходимо поговорить с Жизель и вытрясти из нее правду. Но не сегодня, сейчас он не в том состоянии.

Пока Арман доехал до дома, угрызения совести уже заполнили душу до отказа. Он не имел права оставлять парнишу. Лотер… талант… он мог переплюнуть его и ректора вместе взятых, он мог блистать, а вместо этого валяется иссушенный на полу аудитории. Никогда он себе не простит этой роковой халатности. Никогда.

Зашел в магазин, снова купил выпивку. Только переступив порог, открыл бутылку и принялся пить с горла. Сразу опорожнив ее наполовину. Сердце плакало кровавыми слезами, он хотел заглушить муки совести, хотел с кем-то поговорить, и в одночасье не хотел никого видеть.

Взяв картину, где Муза предстала в обнаженном виде, с черными крыльями за спиной, он бережно уложил полотно рядом с собой на кровать, и стал гладить, обливаясь слезами, изливая душу, и вот наконец пришло долгожданное забытье, сознание поглотил мрак.

Сквозь пелену тьмы, он ощущал как ее крылья обнимают его, как сладкий голос шепчет слова утешения. Он купался в ласке Музы, позволив своему пьяному сознанию воскресить иллюзию сделать ее реальной.

Сегодня Муза была нежна, как никогда прежде. Она целовала его, едва касаясь губами, Арман силился открыть глаза, посмотреть на нее, но веки были словно свинцовые. Он умолял ее забрать с собой, прекратить эти мучения, жаждал последовать за Лотером, во тьме ему виделось спасение. Муза неустанно шептала:

— Ты справишься, прими себя…

Насколько же реальны были ощущения, художник чувствовал теплые пальчики на своем теле, содрогался от наслаждения, и мечтал, чтобы эта иллюзия продолжалась вечность. Муза впитывала его боль, забирала себе, и дарила кратковременное высвобождение.

Утром безжалостная реальность вступила в свои права. Открыв глаза, он увидел картину рядом с собой и смятую постель, чуть поодаль валялась пустая бутылка, такая же пустая, как и его жизнь.

Глава 21

Новый знакомый ей чем-то импонировал. Высокий улыбчивый блондин, уверенный в себе на все сто. Они провели вечер вместе, и сейчас он был уверен в феерическом окончании. Мужчина всегда и во всем был уверен. Она его всячески обнадеживала, не скупилась на комплименты, и смотрела с обожанием. Именно этот женский типаж ему был больше всего по душе.

Он снял номер в дорогом отеле, она последовала за мужчиной, томно вздыхая, переполненная обожанием. Сегодня в меню у нее была одержимость тщеславием. Экземпляр был интересным, его можно было долго изучать. К сожалению, на это не было времени. Сейчас нельзя сбавлять темп, нельзя расслабляться.