Академия "Пирамида". Уполномочена полюбить

И меня прорвало! Не от его тупой болтовни! Нет! Я вдруг поняла, что стою совершенно голая перед незнакомыми мужиками, а этот заволосевший Пятачок крутит меня, нахваливает — и исключительно по частям! А еще вонючкой обозвал!

Я ударила черта пяткой в бедро, а потом врезала ему наручниками по затылку! Наручники в момент удара затвердели, и все получилось даже очень хорошо!

Черт цепочку моего ошейника выронил, рухнул ближе к краю сцены и принялся стонать. А я бросилась к топору. Вырвала из колоды — откуда только силы взялись! — повернулась и подняла оружие над головой двумя руками.

— Сейчас я твой пятак клещами откушу! А для начала отрублю ненужное!

И какая разница, что клещей у меня не было?

— Руби его! — оживились четверо почти на самом верху амфитеатра. — Он мне мясо дрянное продал!

Зритель в первом ряду бросил свое бильбоке на землю и печально уставился на меня. А вот седобородый улыбался. Благостно так.

— Помогите, господа! — завизжал черт, когда определил траекторию топора. — Убивают прямо на рабочем месте!

В общем-то, я собиралась убить. С пятаком переборщила, конечно. Но слово не воробей! К сожалению, топор, так хорошо начавший движение, вдруг увяз в воздухе…

— Спасибо, господин в третьем ряду! — взвизгнул черт. — Я сделаю вам хорошую скидку!

— Три серебряные монеты, — спокойно произнес Дамблдор. — И скидку.

Точно! Дамблдор! Но к чему это? И откуда я его имя знаю?

— Это несерьезно, господин в третьем ряду! И особая договоренность…

Черт словно подавился, потому что топор в моих руках начал движение. Неторопливое. Да мне и самой казалось, что руки особо и не тянут топорище…

— Да, господин в третьем ряду! Ваше предложение принято! Других предложений нет, и я…

— Почему это?! — вклинился в торги любитель бильбоке. — Я бы взял бедрышко и лопатку монет за пять! Медных, конечно! Вы как? — он повернулся к Дамблдору. — Разделим?

— Э-э-э… — задумался белобородый. — Заманчиво! Но мне нужна вся тушка целиком…

— Все! Продано!!! — как резаный завизжал черт.

Мне кажется, что этот крик более обусловливал продолжавший движение топор, нежели местные правила торговли. Топорище вдруг вырвалось из рук, и топор с треском вонзился в колоду за моей спиной. Цепочка от ошейника взвилась змеей, вытянулась и оказалась в руке Дамблдора, а черт счастливо улыбнулся и выдохнул:

— Сделка завершена! — Потом злобно глянул на меня и проверещал: — Вонючка…

Не понимаю я, зачем некоторые люди… Ну… Существа! Вот зачем они усугубляют ситуацию? Любую! Казалось бы, все утряслось, все хорошо, так зачем пасть лишний раз открывать?!

В общем, не сдержалась я.

Дамблдор потянул меня за цепочку к лестнице на краю сцены и мне пришлось шагать мимо этого наглого хама. Ну, я и махнула ногой. Без надежды попасть — далековато было. Просто принцип «не попаду, так пугану» хотелось соблюсти. Но случилось чудо! Мне показалось, что голень вытянулась раза в полтора и пятка с чмоком впечаталась в чертов пятак! Так сказать: «Поцеловала, чем достала!»

Пока я гордая и голая сходила по ступеням под овации пяти зрителей, черт катался по сцене, пытался снять с передних зубов железное кольцо и орал что-то о вселенской несправедливости к работникам торговли. Дамблдор, кстати, оборвал его стенания очень просто и эффективно — швырнул черту какой-то мешочек со словами:

— Здесь премиальные, доля охранника и на лечение.

Черт заглянул в мешочек, прыжком поднялся на ноги и восторженно заголосил:

— Вы очень добры, господин с третьего ряда! Только скажите, и я подберу вам гораздо более жирную тушку! Не забудьте у выхода бутыль нашего фирменного соуса!

И исчез.

А когда мы выходили из амфитеатра, сзади кто-то отчетливо и разочарованно произнес:

— Топором было бы лучше…

Дамблдор тащил меня за собой в буквальном смысле слова. Я прикрывала локтями голую грудь, а остальное… Хотя мне показалось, что изредка встречавшиеся нам прохожие не обращали на обнаженку никакого внимания. И все же…

Я прибавила шагу и, догнав Дамблдора, сказала:

— Я голая.

Этот старый бородатый козел остановился, удивленно окинул меня взглядом и, выпятив нижнюю губу, спросил:

— И что? Тебе холодно?

— Не холодно. — И с нажимом повторила: — Я голая!

Дамблдор покопался в бороде, недоуменно пожал плечами, и на мне появилась какая-то голубая тряпка в цветочках. По-моему это была моя больничная рубашка.

— Так лучше? — спросил он.

Не согласиться с очевидным мне было трудно, а он потащил меня дальше. Довольно скоро мы свернули в узкий проход между какими-то каменными лабазами, а в моей голове мелькнула мысль: «Сейчас, в лучшем случае, лапать начнет, старый козел! С его способностями и одежда не помеха!» И вариантов нет, что старый — такой бороде любой козел позавидует! И кстати! Если полезет, то надо ему отбить все до чего дотянусь, и бороду оторвать! Может, удастся с рук кандалы этой бородой снять? А что?! Я со школы помню, что какой-то Руслан карлику отрубил растительность на лице и дел с ее помощью наворотил! А здесь, где творится черт знает что, советы Пушкина в самый раз оказаться могут!

Опять же — Хоттабыч…