Академия попаданок. Третий семестр

— Ну, ещё можете станцевать какой-нибудь танец из земного репертуара и спеть песню, — раздался язвительный голос. — Хоть развлечете меня напоследок.

Я стащила с ноги башмак и постаралась попасть по ехидному суслягуху, но тот не зря отлетел на приличное расстояние. По всей видимости он видел в темноте и оказывался в противоположном углу каждый раз, как я подходила чуть ближе. Я один раз попала по чему-то мягкому и шерстяному, но отчаянный писк убедил меня, что сильно ошибалась. Голый и холодный хвост, прочертивший по ноге, подтвердил, что в этом углу суслягуха лучше не искать.

Я запнулась об Агапу, плюнула в ту сторону, в которой мне казалось был суслягух, и уселась обратно. Немного посопев носом, я скрестила руки на груди. Ну и пусть дразнится, я не отвечу ему на подначки.

— Ладно, не злись, Марина, — раздался голос откуда-то сверху. — Я не могу сказать, что будет дальше, иначе это не будет сюрпризом, а мне очень хочется увидеть твои глаза в момент спасения. Уверяю тебя — вы будете спасены.

— Или ты поржешь над нами и снова исчезнешь?

— Нет, на сей раз я не исчезну. У меня на вас другие планы.

— И какие же? — не удержалась Агапа.

В ответ ей была тишина. Как мы не пытались докричаться до суслягуха — он не отвечал. Возможно, он снова пропал, а может и просто затаился.

— И что нам делать? — спросила Агапа.

— Будем ждать утра. Каким бы не был вредным этот засранец, но он нам здорово помог с големами. Думаю, что стоит поверить ему и сделать так, как он говорит.

— Марин, тогда можно я и спать буду около двери? Если по мне пробежит крыса, то я могу умереть от разрыва сердца.

— Ладно, но если будешь брыкаться, то я сама тебя пощекочу соломинкой по носу, — хмыкнула я и обняла подругу.

18

Плюшки-ватрушки, сколько же времени прошло, прежде чем мы услышали далекое звяканье ключей, а следом громыхающие шаги стражников?

В темноте мы напрочь потеряли счет времени и просидели целую вечность, до того момента, как вдали показался свет факела. Он показался мне ярче ламп стоматолога, которые светят настолько ярко, что забываешь о том, что кто-то ковыряется у тебя во рту.

Тем не менее, даже сквозь слепящий свет я разглядела четырех мужчин в черных балахонах. Плюшки-ватрушки, прямо как инквизиционный ход перед сожжением ведьм.

— Академички! — проревел грозный голос. — Ваш час настал!

Это ещё больше подтвердило моё представление. Вот же Средневековье — никакой культуры.

— А мы никуда не торопимся, — вырвалось у меня.

— Марин, помнишь, что нам говорил суслягух? — толкнула меня Агапа.

— Помню-помню, не сдержалась.

Замок лязгнул и дверь отворилась с таким скрипом, словно ножом провели по стеклу. Четыре молодца, одинаковых с лица, мотнули головами почти одновременно.

И где же их клонировали?

— Выходите! Если будете сопротивляться, то вам же будет хуже, — снова рев.

Да понятно, понятно. Сопротивления мы не выказывали, чем несказанно огорчили мужчин в балахонах. Они-то не опускали подготовленных платков, а их мрачные взгляды прожигали нам спины.

Ступеньки провожали нас печальным стуком, они-то понимали, что мы обратно уже не вернемся. Академички никогда не возвращались обратно…

Солнце тоже было не особенно милостиво, потому что сходу швырнуло в глаза пару пригоршней солнечных зайчиков и мы застыли, ослепленные и оглушенные. Оглушили нас крики, в основном мужские и в основном похабные. Хотя, попадались и восхищенные, что не могло не гладить наше самолюбие.

— Давайте-ко их сюда, мы уж из них сделаем королев!

— Миленькие какие, очаровашки!

— А мне отдайте вон ту, фигуристую. Я уж покоролевствую над ней недельку.

— А я бы и тощенькую зацелувал бы до полусмерти. Эх, держите меня семеро, а то не сдержуся.

— Эх, умеют же в академию-то набирать. Среди наших-то девок вряд ли таких красавных найдешь. Ай! Чаво ты дерешься? Я же неподумавши ляпнул. Ты же у меня самая красотуля, а на этих я даже и не взгляну больше… Вот только на пухляночку взгляну в последний разочек…

Когда мы смогли проморгаться, обнаружили, что стоим на краю центральной площади, а кругом разномастная толпа, в основном с бородатыми лицами.

— Вперед! — грубо толкнул меня один из защитников.

Я хотела обернуться и высказать ему всё, что думаю о нем, о собравшихся на площади, и о том, куда они могут засунуть свои платки. Сдержалась. Это было практически невозможно, но у меня это получилось. Я приняла самый покорный вид, на какой была способна, и запылила по грязной булыжной мостовой по направлению к круглому пьедесталу.

Пьедесталом его можно было назвать с огромной натяжкой, на деле это был собранный на скорую руку деревянный помост, на таких ещё в Ярославле выступали исполнители народных танцев на Масленницу. На этом помосте не было ни плахи, ни виселицы, что уже не могло не радовать. Зато был плотный мужчина в ярко-красном камзоле. Его лысина отбрасывала в толпу солнечные лучи не хуже зеркала.

— Подведите претенденток на престол! — зычно гаркнул лысый «камзол».

— Вперед! — снова толкнул меня мужчина.

— Да чего ты толкаешься? Я и так иду! — проворчала я, за что получила шлепок по филейной части.

Вот жеж…