Академия Последних

– Осталось только выяснить, с кем у Балиры был роман, – хмыкнул Шейр, посмотрев через плечо на Рианору. – Двадцать лет назад. Ты умеешь смотреть в прошлое, сестричка? – ехидно добавил он со своей привычной усмешкой.

– Надо найти того, кто тут учился двадцать лет назад, и расспросить, – пожала плечами ведьма и вернула шпильку: – Уж это, думаю, ваш таинственный связной в состоянии выяснить.

– Посмотрим, – вмешался в их беседу Конрад. – Сначала зелье, потом Талла, а потом с эльфийкой разберемся. Может, и не понадобится больше ничего.

Они вышли на темную и тихую улицу и, прячась в тенях, чтобы их самих никто не заметил, бесшумно направились к громаде Академии, высившейся впереди. Рианора надеялась, что их вылазка останется незамеченной, и обойдется без приключений. Очень хотелось в это верить.

Талла с трудом дождалась вечера, нервничая и волнуясь. Император никогда не злился на нее, но раньше некромантка и не вызывала у него раздражения, послушно выполняя все приказания. Губы девушки скривила невеселая усмешка. Всего лишь полезный инструмент, не более. Как и все вокруг него. Странно, почему она раньше не замечала, не задумывалась об этом?! Жила, словно во сне. Принимала на слово, верила всему, что ей говорили. Некромантка начала машинально перебирать мешочки и пузырки, корешки и руны, которые ей сегодня понадобятся в ритуале. Она хотела знать свое прошлое, хотела увидеть мать и того, кто был ее отцом. Если, конечно, кровь захочет ей рассказать. Возможно, разговор с духом матери дал бы результат лучше, но Талла опасалась проводить ритуал вызова в непосредственной близости от Академии. Слишком много темной силы, слишком рискованно. Талла надеялась, что все-таки кровь захочет с ней говорить и покажет, кем же на самом деле была ее мать.

Когда стемнело, и все разошлись по комнатам и общежитиям, Талла решительно выдохнула, взяла сумку и закуталась в плащ, оставив повязку на столе. Кто там, в темноте, после комендантского часа будет присматриваться к ней? Тем более девушка собиралась обезопасить себя отводом глаз, чтобы уж точно никто любопытный случайно не увидел. Помедлив секунду перед дверью, она взялась за ручку и бесшумно выскользнула в коридор.

До массивных ворот Талла добралась без происшествий. Она тенью скользила между таких же теней, чутко прислушиваясь к малейшему звуку. Но только ветер шелестел в кронах, да изредка вскрикивала ночная птица. Задержав дыхание, Талла достала из сумки плоскую пластину из полупрозрачного зеленоватого камня с выцарапанными на ней символами и прижала к калитке, прикусив губу. Этот амулет лежал в условленном месте, где она оставила сделанный ею самой артефакт. Честный обмен, как же…

Подавив очередную кривоватую усмешку, Талла дождалась, пока защита ее пропустит, и выскользнула за ворота Академии. Виранта была погружена в темноту, лишь кое-где разгоняемую тусклым светом окошек в домах. И мост перед воротами ярко освещался магическими фонарями. Талла быстро пошла вперед, надеясь, что ей удастся найти комнатушку в какой-нибудь таверне – должна же быть хоть одна даже в такой дыре. Тем более что в Академию сейчас пускали не всех, а всяким торговцам и прочим случайным людям нужно где-то переночевать.

Талле повезло: на ближайшей так называемой площади она увидела здание, похожее на таверну – по крайней мере, на вывеске виднелась полустертая кружка, тарелка и кровать. Внутри оказалось всего-то несколько человек, молча доедавших свой ужин. На нее они даже не взглянули. Талла бросила на стойку три медных монеты и, опустив глаза, пробормотала:

– Комнату до утра.

Хозяйка, тучная женщина с забранными в небрежный пучок волосами, молча смахнула деньги со стойки и положила перед ней ключ. Вскоре Талла закрывала за собой дверь тесной, грязной комнатушки с единственной узкой кроватью и стулом. Окошко находилось под потолком и заросло пылью и паутиной, что Таллу полностью устраивало. Меньше вероятности, что кто-то подсмотрит. Она быстро нарисовала вспыхнувший мертвенно-голубым светом охранный знак над замком и успокоенно вздохнула. Теперь точно до утра никто не войдет, магия не пустит. Талла, небрежно отбросив потертый коврик с дощатого пола, достала из сумки красную свечу, зажгла ее, потом – красный мел, которым начала чертить на досках, беззвучно шевеля губами. Воздух моментально сгустился, стал плотным и колючим, а некромантка продолжала, выкладывая в ключевых узлах фигуры корешки, камешки, насыпая горкой порошки и оставляя руны. В какой-то момент она достала короткий кинжал и полоснула острым лезвием по ладони, сжала ее в кулак и вытянула над серединой фигуры, чтобы красные, тягучие капли попадали прямо в центр.