Академия превращений

Я стояла у стенда с расписанием и, как загипнотизированная, пересматривала графу «Иномирье». Пара уже завтра. Всего лишь лекция, но иномирец наверняка поймает меня, чтобы обсудить проект-работу.

Из ступора меня вывел легкий тычок в спину.

– Ольгуш, двинься, – услышала я голос Софии.

Староста деловито наклеивала рядом с расписанием лист с распечатанным объявлением. А в моей любимой графе с иномирьем пририсовала карандашом то ли нолик, то ли букву «о». И восклицательный знак поставила, для убедительности.

– Это что такое?

– Иномирья завтра не будет, «окно» получается, – терпеливо пояснила София. – И с бумажкой ознакомься. Нас потом еще устно предупредят, но лучше заранее быть в курсе.

Я не верила своему счастью. Даже в волшебном мире не может быть таких совпадений! Удача снова на моей стороне! Пару секунд я радовалась, как двоечник, которому сообщили, что его школа сгорела.

Текст объявления спустил меня с небес на землю. Мирозданию во что бы то ни стало захотелось уравновесить мою везучесть.

Меня уже стали окружать другие студенты.

– Дожили, – громко заявила второкурсница Лира, бесцеремонно обхватывая меня за плечи. – В прошлом году не было никаких проверок.

– Для Академии превращений наступили тяжелые времена, – с пафосом сказал кто-то из парней. – Теперь будут сверять наши Коллекции с официальным списком Образов.

– Ага, а то вдруг мы втихаря в монстров перекидываемся.

– Пусть че хотят, то и делают, мне скрывать нечего.

– А кто будет выявлять Образы, мистрис Хегген?

Я под шумок выплыла из толпы метаморфов.

История с тиграми еще не отпустила академию. На послезавтра назначили проверку Коллекций. Маришка говорила, что никто здесь не допытывается до Образов. Появился новый – просто сообщи в деканат. Можешь даже продемонстрировать, если хочется. Это все делается прежде всего для безопасности самого юного волшебника. Но насильно, да еще заклятиями, никто не будет выуживать из тебя Образы. Типа не принято вторжение в личное пространство и все такое.

Но сейчас, как говорится, нужда заставила.

Мне конец. У меня смотреть нечего. И Расу за его секрет достанется.

Встретившись с друзьями, я поняла, что они встревожены не меньше моего. Рас первым взял себя в руки:

– Ничего, прорвемся.

Что ж, будем надеяться.

На следующей перемене я чуть сознание не потеряла, когда нас окликнул Бартос:

– Фокинская, Романовски!

Заметив, что мы обратили на него внимание, он продолжил тоном, не терпящим возражений:

– На кафедру ко мне зайдите. И подружку невесты с собой прихватите.

Из огня да в полымя! Нас сейчас будут убивать, всех троих!

Подозвав Маришку, мы с осознанием обреченности поплелись на кафедру.

– Как мы любим паниковать раньше времени, – проворчала подруга.

– Мы ничего не сделали, нас не за что ругать, – пытался приободриться Рас.

– Не за что, – нервно подхватила я. – Мы только шарились у него дома и разворошили лесной тайник. Не за что.

Рас притянул меня к себе.

– Выход можно найти из любой ситуации.

– Даже если он думает, что мы рылись в его вещах?

– Именно.

– Например?

У парня и на это был готов ответ:

– Давай ты там поплачешь немного. Может, простит.

– Плачь лучше ты, он хотя бы поржет!

– А ну тихо, – скомандовала Маришка. – Почти пришли.

Обстановка на кафедре Общего преобразования мне не понравилась сразу. Ни одного аспиранта, ни одного преподавателя, кроме Бартоса. То, что с нами решили переговорить без свидетелей, напрягало.

Бартос сел за заваленный бумагами и методичками стол и смерил нас каннибальским взглядом.

Самой было страшно, а уж что чувствовали мои друзья, которых могли ко всему прочему исключить! После непродолжительной игры в гляделки я осмелилась открыть рот.

– Мастер, вы хотели с нами о чем-то поговорить?

– В самом деле? – Он откинулся на стуле, опасно балансируя на его задних ножках. – А я-то думал, что это вы хотите мне кое-что рассказать. Ну что? Совесть не мучает? Кошмары по ночам не снятся?

На совесть не жаловалась, а вот спалось действительно плохо. Столько впечатлений, и почти во всех мало приятного. Немудрено, что снились всякие ужасы.

Не дождавшись ответа, Бартос с глухим стуком опустил стул.

– А, молчите. Стыд проснулся или придумываете, как бы пустить пыль в глаза тупому преподу?

– Ничего подобного, – процедил сквозь зубы Рас.

– Тогда снизойдите до меня и объясните, что происходит. Что у вас троих на уме?

Блин, он все знает! Все знает и не успокоится, пока мы не озвучим его догадки. Как плохо, что мы не придумали план действий на случай, если нас станут в чем-то подозревать.

Я не знала, куда от волнения деть руки. Скрещивать нельзя, это невежливо, да и наш потенциальный враг расценит этот жест либо как внутреннюю агрессию, либо как осознание вины и попытку «спрятаться». В карманы не сунешь, их просто нет. От безысходности пальцы вцепились в складку юбки.

– Почему из всего потока вы выбрали нас? – тихо спросила я.