Академия темных. Игра на выживание

Зал действительно поражал размерами. Огромная люстра – первое, что бросилось в глаза. Множество золотых цепей со светящимися шарами переплетались под потолком в причудливую паутину, накрывая куполом все пространство. Отблеск света в белом камне создавал ощущение волшебства. Казалось, воздух мерцал. Не обошлось и без цветов – ими были украшены столы. Сами столы скромно располагались по периметру зала, оставляя основное пространство свободным для танцев.

– Ирэне! – шикнула на меня мать, дергая за руку. – Ты чего застыла?! Поприветствуй гостей!

Я? Так я… но… Да я же не готовила речь!

Целая гамма чувств отразилась на моем лице.

Мать вздохнула, по-королевски улыбнулась и, повернувшись к залу, хорошо поставленным голосом начала:

– Дамы и господа! Мы рады приветствовать вас в нашем доме, на этом скромном балу.

Никогда бы не подумала, что это называется «скромный бал».

– Сегодня, в этот замечательный вечер, мы искренне верим, что каждый из вас, кто еще не нашел свою вторую половину, обязательно ее встретит, а тот, кто уже обрел свое счастье, – укрепит его!

Все дружно зааплодировали, а это было кому сделать. В зале, по моим примерным подсчетам, находилось больше пятидесяти человек.

– Я прошу простить мою дочь, она немного волнуется, поэтому от имени нас двоих объявляю бал открытым!

Аплодисменты повторились, к нам стали подходить здороваться, кланяться, говорить комплименты, раздевать меня глазами… Хотя куда уж больше, и так почти все открыто. После десятого «благодарного мужчины» я занервничала. Где папа? Почему его нет? Мне очень хотелось, чтобы он увел маму. Ибо обращались все к ней, а смотрели на меня. Исчезнет причина – исчезнет проблема.

А может, самой уйти? Как же, как же. Мои попытки отойти в сторону будут восприняты как побег, и тогда меня уже никто не спасет – буду ходить с мамочкой за ручку.

Однако все оказалось не так плохо. Мама сама отослала меня от себя, сказав, чтобы я нашла Витора, потанцевала, выпила, в общем, хорошо провела время.

Про Витора я напрочь забыла, но искать его в мои планы точно не входило. Перекусить не помешало бы, насчет выпить – сомнительно. На питейные подвиги меня не тянуло. В свои двадцать три года пить я так и не научилась.

К столам пришлось пробираться исключительно вдоль стеночки – матушка позаботилась о высоченных каблуках. То, что подол платья при ходьбе путался в ногах, ее не взволновало, я лишь услышала: «Дорогая, будь осторожней». Вот я и шла, цепляясь за стены. Осталось обойти последнюю вазу с цветами, и желаемая цель – стол с бутербродами – достигнута. Но! Как обычно, появляется «но».

– Помочь?

Этот голос я узнаю из тысячи даже во сне.

– Витор, будь добр, – вежливо начала я, – засунь свою напускную любезность себе куда… А куда сам пожелаешь, туда и засунь.

И не удостоив его больше ни единым взором, я мужественно преодолела препятствие в виде вазы. До стола осталась всего пара шагов…

– Ирэне, не дерзи будущему мужу, – тихо, но с интонацией угрозы предостерег меня «жених». Лицо же его выражало радушие.

– Что-то не вижу я здесь ни мужа, ни жениха, ни даже любовника. – Я подошла к столу и со спокойствием удава принялась накладывать на тарелку маленькие бутербродики. Услышав рядом гневное сопение, завершила свою пламенную речь невинной просьбой: – Если знаешь хоть одного из них, адресом поделись, а? Уж больно одиноко душеньке девичьей.

Что на меня нашло, ума не приложу, но так мне понравилось ему дерзить и досаждать, ни словом сказать, ни пером описать.

Закончив сооружать пирамиду из бутербродов, поискала глазами, где бы присесть. Заприметила каменную лавочку с ворохом подушек и прямиком направилась к ней.

По пути ловила на себе заинтересованные мужские взгляды, но едва мужчины смотрели куда-то мне за спину, их заинтересованность моментально улетучивалась. Меня это устраивало. Я догадывалась, какая «тень» сопровождала меня сзади.

Добравшись до скамейки, я поставила тарелку на довольно широкий подлокотник и начала сгребать все подушки в одну кучу. Куча разваливалась, пришлось половину подушек отправить на пол, под лавочку. Может, это и по-детски, зато четко дает понять, что желающему примоститься рядом отнюдь не рады. Камень холодный. Не будет же он садиться – это некомфортно.

Моя «тень», наблюдая за моими действиями, не проронила ни слова. Я лишь ощущала недобрый взгляд и внутренне радовалась, что Витора так легко вывести из душевного равновесия.

Разложив подушки, села. Подушек оказалось многовато. Я постоянно соскальзывала то в одну, то в другую сторону. Пусть считают, что это задумка у меня такая.

Витор по-прежнему молча с головы до пят изучал мою персону. Задержался на ногах. На миг в его глазах мелькнул странный интерес… Вот уж кто-кто, а ты мои ноги уже видел!

– Мистер Лассен, – окликнула я его.

Он вздрогнул от неожиданности.

– Не кажется ли вам, мистер Лассен, что вы излишне пристальное внимание уделяете моим ногам?

Я ожидала гнева, ярости, исказившегося от злости лица, чего угодно, только не этого.