Академия времени

Мы шли вдоль глухих заборов и живых изгородей, нар расспрашивал меня о каких-то незначительных вещах. Например, какой мне нравится цвет или запах. Что я предпочитаю в еде и какую люблю погоду.

Вопросов было очень много, и я отвечала на них, не задумываясь, периодически оглядываясь в надежде увидеть в лунном свете низенькую юркую фигурку своей соседки. Но нас не спешили догонять. Когда же Рэн остановился и прошептал: «Пришли», я совершенно растерялась, не зная, что делать — бежать обратно за Кико или лезть через забор и начинать ловить лягушек.

— Ну где же она? — спросила я шепотом, вглядываясь в пустую улицу.

— Опять, наверное, над Альфредом издевается. Сейчас доведет его до начальной стадии обращения и начнет успокаивать. И будет потом бедолага несколько дней с рыжей щетиной ходить и руки за спину прятать, чтобы людей когтями не пугать, — проговорил, посмеиваясь, Рэн.

— А такое уже было? — спросила я, оборачиваясь и всматриваясь в скрытое ночной темнотой лицо спутника.

— И не раз. Вы, девушки, любите играть на нашем темпераменте, — прошептал он, сделав шаг ко мне и оказавшись совсем рядом. — Как же ты пахнешь. Я почти теряю контроль от твоего запаха.

Я попыталась отступить, но Громиро обнял меня за талию и не позволил отойти.

— Не бойся, не обижу, — произнес он совсем тихо.

Я уперлась руками в его грудь и старалась оттолкнуть, но наши силы были неравны. Когда же наро начал склоняться к моему лицу, я не смогла ни закричать, ни даже прошептать в знак протеста, окаменев от страха.

Но стоило ему прикоснуться горячими, словно у страдающего жаром больного, губами к моим, как во мне всколыхнулась такая волна протеста, что хватило сил и на то, чтобы оттолкнуть его, и на звонкую, наверняка болезненную пощечину. По крайней мере, моей руке было больно.

Даже господин Прожирани никогда не позволял себе такого, только обещая посвятить меня в таинства страсти, когда он излечится. Так с чего же этот совершенно посторонний оборотень решил, что ему позволены подобные вольности в мой адрес?!

Рэндом же совершенно не обратил внимания ни на пощечину, ни на мой гневный взгляд. Он остервенело вытирал губы и отплевывался, словно вдруг обнаружил, что поцеловал не девушку, а жуткого монстра.

— Да что же это такое? Что ты сделала? Ты что, ведьма? — вопрошал он в промежутках между брезгливыми плевками.

— Нет, она ядовитая родственница ректора Ишаро, и теперь ты умрешь в страшных муках за то, что полез к девушке без разрешения, — полушепотом, с подвыванием для большего эффекта проговорила появившаяся как из-под земли Кико.

— Сумасшедшие, — прошипел Громиро. — Где Альфи?

— Там твой Альфи, возле забора. Практикуется в маскировке на болотистой местности, — проворчала кикимора, приобнимая меня и поглаживая по спине.

— Мы еще вернемся к этому разговору, — пообещал мне Рэн. — Когда твоей экспрессивной подруги рядом не будет.

После чего наро Громиро коротко кивнул в знак прощания и быстро удалился, выкрикнув, уже отойдя на приличное расстояние: «Оставлю Орнови у забора, чтобы помог перебраться. И поторопитесь, мы через два часа сменимся».

— Что ты сделала с Альфредом? — спросила я шепотом у соседки, когда Рэн скрылся в темноте.

— Показала, где ему место после того, что он сделал, — недовольно произнесла Кико. — Надела на него огромную болотную кочку. Когда я уходила, бедолага отплевывался от грязи и корней и даже встать пытался.

— А что он сделал? — спросила я, понимая, что это неприлично, но обычно несвойственное мне любопытство в этот раз взяло верх.

— Изменил, — пожала плечами кикимора. — Да все они одинаковые. Забудь, — отмахнулась она. — Давай лучше лягушек ловить, а то неизвестно еще, кто этих сменит. Есть в нашей академии и похуже экземпляры. Тем более на последнем курсе.

Мы перебрались через живую изгородь и оказались на самом настоящем болоте, с кочками, заводями, поющими ночные песни лягушками и слегка светящимся в лунном свете туманом.

— Красота-а-а, — блаженно протянула Кико.

— А зачем ты сказала Рэндому, что я родственница ректора? Это же неправда, — не ко времени вспомнила я.

— Ну не объяснять же ему, что тебя угостил запрещенным зельем один из аспирантов, — усмехнулась кикимора.

— Запрещенным? — воскликнула я и прикрыла рот рукой, спохватившись. Лягушки смолкли на мгновение, но тут же вновь начали горланить свои незатейливые песни.

— Конечно! А ты думала, что такой подарок — и без последствий? Да если бы от этой микстуры вреда не было, мы бы все и не учили ничего. Выпил глоточек, с книжкой в обнимку посидел и все — образование получил, — проговорила Кико, доставая из кармана брюк матерчатый мешок на тесемках. — Проблема в том, что к этому зелью наступает привыкание, и потом ты без него уже не сможешь ничему научиться и ничего запомнить. Но мы-то не собираемся злоупотреблять, так что нас эти проблемы не касаются. Давай лягушек собирать.

И кикимора громко протяжно квакнула, а потом еще раз и еще. Через пару минут она своим пением созвала целую стаю лягушек.

— Ну а теперь поспите немного, — прошептала Кико и тихо подула на них.