Академик Ландау; Как мы жили

— Я с ними не умею обращаться, а потом я сама очень люблю домашнюю работу: заботиться о Дау, ухаживать за ним — это не работа, это большое наслаждение. Я так давно мечтала стать его женой и передать свои функции постороннему человеку не могу. Дау очень нравится, как я готовлю, он тоже считает, что без посторонних жить уютнее.

— Кора, Лева со мной очень откровенен. Он в вас влюблен с 1934 года. И пока все его любовницы существуют только теоретически?

— Да, пока это так. Когда он переехал в Москву, он стал меня «воспитывать». Я сначала взбунтовалась. Потом в этот страшный год я поняла, что бывают в жизни вещи пострашнее ревности и любовниц, особенно любовниц, существующих теоретически. Он более, чем другие, восприимчив к женской красоте, и это не порок!

"Колоссальная сила — любовь любимого". Не помню, где писал об этом Бальзак, но суть в том, что сила любви прямо пропорциональна значимости личности. После смерти Дау его назвали гением. Сила его любви к женщинам была велика, а пока всех женщин олицетворяла я одна.

Глава 19

После выселения Женьки наше счастье стало поистине безоблачным. Дау по субботам решил устраивать нечто вроде вечеринок. Собиралось очень много интересных, веселых, остроумных людей. А Женька еще с харьковских времен усвоил привычку подшучивать над Дау, выставляя на смех его неловкости. Все эти подшучивания Женьки над Дау мне ужасно не нравились.

В одну из суббот он, выпив лишнего, здорово "перегнул палку" в своих паясничаниях. Проводив гостей, я бегом поднялась наверх: спешила выплеснуть свое негодование. Женька был с Дау. Подлетев к Женьке, я надавала ему звонких пощечин, приговаривая:

— Не сметь из Дау строить шута!

Даунька, улыбаясь, наблюдал эту сцену. Сдачи Женька мне дать боялся, он возопил:

— Дау, скажи, я ведь шутил!

И Дау сказал:

— Кора права. Мне эти твои дурацкие шутки давно надоели. Теперь ты усвоил, надеюсь, больше они повторяться не будут?

Женька ушел. Я повисла на шее у Дау и разрыдалась:

— Даунька, ненаглядный мой, как он посмел так издеваться над тобой?

— Успокойся, Коруша, у тебя это очень красиво получилось. Я бы не догадался отучить его таким путем. А потом ты ошибаешься: я не «ненаглядный», я — наглядный, я — квантово-механический!

Как-то были у нас физики и математики. Все с восхищением говорили о сверхъестественной работоспособности Дау и о той счетной машине, которая находится у него в мозгу. Тогда я впервые узнала, что Дау никогда в своих расчетах не пользуется ни логарифмической линейкой, ни таблицами логарифмов и никакими справочниками. Все эти сложнейшие математические расчеты он производит моментально сам. И я решила: те клетки мозга, которые у нас, смертных, занимают ревность, зависть, корысть, злобность и разные другие низменные черты характера, этих клеток у Дау нет, его мозг составляет мощная машина железной логики и еще счетно-математическая машина. Хорошо, что осталось место для клеток любви к женщинам, в том числе и ко мне.

— Даунька, посмотри, какой я тебе купила кожаный красивый портфель.

— Да, красивый, только он мне не нужен. Я в баню не хожу. Предпочитаю домашнюю ванну.

— Разве портфели нужны только для бани?

— А зачем они еще?

— Ты в МГУ читаешь лекции студентам, разве у тебя нет конспектов к лекциям?

— Конечно, нет. Никогда у меня нет никаких тезисов. У меня все в голове. Даже когда я на заседании Академии наук докладываю о своей новой работе, она у меня только в голове. Портфель обременительная вещь, я никогда не пользуюсь «шпаргалками».

— Даунька, ты сегодня вечером свободен?

— У меня сегодня лекция докторам физико-математических наук.

— Но ведь на прошлой неделе ты мне сказал, что читаешь последнюю лекцию.

— Да, та лекция должна была быть последней. Но они меня так просили, они только начали кое-что понимать, материал оказался для них очень трудным, я согласился повторить цикл лекций.

— И этот трудный цикл лекций докторам наук тытоже читаешь без шпаргалок? — Ну конечно. Я просто хорошо знаю предмет, который читаю. Как прекрасна была весна 1941 года, счастливая поpa моей жизни. Пошел второй год, как я стала женой Дау. Он все так же в меня влюблен, все так же обещает, что скоро заведет новых любовниц, а сам не может отвести своих пламенных глаз от меня. Я таю в его объятиях, и кажется, что могу вся раствориться и улететь.

Сегодня выходной день, в который пришлось отменить утреннюю гимнастику. По выходным дням я должна крепко спать, пока не проснется Даунька. Он тихонечко начнет открывать дверь в мою спальню — сначала появится голова — убедившись, что сплю, весь засияет. Ему надо дать возможность разбудить меня поцелуем. Оказывается, это было его заветной мечтой много лет. Я живу в каком-то сказочном сне, как только выселился Женька со своей женой и домработницей. "Коруша, какой я был дурак, я не замечал, что они так нам мешают. В любви свидетели излишни. Какое счастье, что ты каждый день со мной. А женитьба мне принесла выгоды: ты теперь сама покупаешь себе цветы, сняла и эту заботу с меня".