Ахейский цикл (сборник)

Курчавый юноша, стоя под яблоней, смотрел вослед уходящему из сада мужчине. Странные, слегка диковатые глаза искрились: слезами? смехом?! Очень хотелось окликнуть, но юноша крепился. Было легко неосторожным возгласом спугнуть простую, самую простую на свете тайну: человек идет домой. Возвращается. Усталый человек, старше средних лет. Грузные плечи. Хромота. Пожар волос изрядно бит пеплом седины: на висках и дальше, огибая блестящие залысины. На левой руке не хватает двух пальцев. И морщины, морщины... По траве, блекло-серая в рассветных лучах, пронзающих туман, за мужчиной двигалась тень. Обычная тень пожилого человека. Сломанная веточка акации в руках уходящего казалась копьем в руках тени.

Юноша потянулся.

Сорвал глянцевое, краснобокое яблоко, хотя до поры урожая оставался месяц, не меньше.

Что-то начертил ногтем на гладкой кожице.

И запустил яблоком в широкую спину странника.

Мимо.

ИТАКА. талам Одиссеева дома (Эпиталама) [237]

Женщина открыла глаза. Это сон, подумала она. Это верный, как судьба, сон: иногда страшный, но в целом привычный. Понадобилась целая минута, чтобы понять: она уже проснулась.

Ты вернулся, рыжий, тихо сказала Пенелопа.

1999-2000 гг.