Ахматовские зеркала

Кто застыл у померкших окон,   На чьем сердце «палевый локон»,      У кого пред глазами тьма? —«Помогите, еще не поздно!   Никогда ты такой морозной      И чужою, ночь, не была!»Ветер, полный балтийской соли,   Бал метелей на Марсовом Поле,      И невидимых звон копыт…И безмерная в том тревога,   Кому жить осталось немного,      Кто лишь смерти просит у Бога         И кто будет навек забыт.Он за полночь под окнами бродит,

   На него беспощадно наводит      Тусклый луч угловой фонарь, —И дождался он. Стройная маска   На обратном «Пути из Дамаска»      Возвратилась домой… не одна!Кто-то с ней «без лица и названья»…   Недвусмысленное расставанье      Сквозь косое пламя костраОн увидел. – Рухнули зданья…   И в ответ обрывок рыданья:      «Ты – Голубка, солнце, сестра!Я оставлю тебя живою,   Но ты будешь моей вдовою,      А теперь…         Прощаться пора!»

На площадке пахнет духами,   И драгунский корнет со стихами      И с бессмысленной смертью в грудиПозвонит, если смелости хватит…   Он мгновенье последнее тратит,      Чтобы славить тебя.                           Гляди:Не в проклятых Мазурских болотах,   Не на синих Карпатских высотах…      Он – на твой порог!                        Поперек.Да простит тебя Бог!(Сколько гибелей шло к поэту,Глупый мальчик, он выбрал эту. —

Первых он не стерпел обид,Oн не знал, на каком порогеОн стоит и какой дорогиПеред ним откроется вид…)Это я – твоя старая совесть —   Разыскала сожженную повесть      И на край подоконника      В доме покойника      Положила —            и на цыпочках ушла…

Послесловие

ВСЁ В ПОРЯДКЕ: ЛЕЖИТ ПОЭМАИ, КАК СВОЙСТВЕННО ЕЙ, МОЛЧИТ.НУ, А ВДРУГ КАК ВЫРВЕТСЯ ТЕМА,КУЛАКОМ В ОКНО ЗАСТУЧИТ, —

И ОТКЛИКНЕТСЯ ИЗДАЛЁКАНА ПРИЗЫВ ЭТОТ СТРАШНЫЙ ЗВУК —КЛОКОТАНИЕ, СТОН И КЛЁКОТ —И ВИДЕНЬЕ СКРЕЩЕННЫХ РУК?..

Часть вторая

Решка

…Я воды Леты пью,

Мне доктором запрещена унылость.

Пушкин

In my beginning is my end.

T.S. Eliot[29]

Место действия – Фонтанный Дом. Время – 5 января 1941 г. В окне призрак оснеженного клена. Только что пронеслась адская арлекинада тринадцатого года, разбудив безмолвие великой молчальницы-эпохи и оставив за собою тот свойственный каждому праздничному или похоронному шествию беспорядок – дым факелов, цветы па полу, навсегда потерянные священные сувениры. В печной трубе воет ветер, и в этом вое можно угадать очень глубоко и очень умело спрятанные обрывки Реквиема. О том, что мерещится в зеркалах, лучше не думать.

…жасминный куст,

Где Данте шел и воздух густ.

Н.К.