Актея. Последние римляне

«Наверно, это дух», — подумал он: так мало земного было в ее фигурке.

Но Актея, увидев его, встала и ласково поблагодарила его за хлопоты. Тит возразил, что считает за честь для себя служить такой прекрасной и покинутой друзьями женщине.

— Я не покинута друзьями! — воскликнула Актея. — У меня есть Друг, который никогда не покинет меня.

Тит пожал плечами и подумал, что этому новому Другу придется плохо во дворце. Актея угадала его мысли и, взяв его за руку, подвела к окошку, выходившему на запад.

— Как далеко простирается власть Нерона? — спросила она.

— Цезарь владычествует над миром, — гордо ответил центурион.

— Да, Цезарь владычествует над миром, но один удар меча — и собаки станут глодать кости Цезаря. Посмотри! — воскликнула она, указывая на солнце, еще не полностью скрывшееся за горизонтом. — Посмотри! Ваш Цезарь владычествует над миром, но мой Друг, мой Жених — Владыка неба и земли. Солнце в своем пути повинуется ему, и звезды слышат его голос. Смерть сильнее Цезаря, но Он поверг смерть под ноги Свои. Его присутствие — целебный бальзам для истерзанного сердца, мир для измученной души; Он помощник слабого и щит угнетенного и тех, кто любит Его. Он дарует вечную жизнь.

Тит все еще не понимал.

«Старик христианин свел ее с ума», — подумал он; вслух же заметил:

— Не желал бы я быть на месте твоего Друга, госпожа, если Цезарь застанет его с тобою.

— Он и теперь со мною, — сказала она. — Он всегда и везде, готовый помочь тем, кто любит Его. — Она снова указала ему на небо. — Близок день, когда ты увидишь небеса отверстыми, и Царя вселенной во всей славе Его; тогда мертвый и живой предстанут перед Его престолом, и самый гордый Цезарь преклонится перед ним наравне с беднейшим крестьянином.

Новая мысль мелькнула в ее уме, потому что глаза ее, угасшие от слез и горя, вспыхнули ярким блеском.

— И я — сказала она, — я тоже предстану на Его суд. Неужели Господь примет в свое лоно такую недостойную тварь, как я?

Она бросилась на колени и благоговейно сложила руки. Но улыбка озарила ее лицо.

— Прости мне! — шептала она. — Прости, дорогой Друг, что я усомнилась в Тебе, и ниспошли мне твой мир.

Пока она молилась, Тит выскользнул из комнаты, полный смущения и негодования. Он был уверен, что Актея помешалась, и проклинал Поппею, считая ее виновницей этого.

Новая, фаворитка императора не нравилась ему. Ее чувственная красота и низменные стремления внушали отвращение молодому центуриону. Физическая красота привлекала римлян, и Тит удивлялся, почему прекраснейшая женщина Италии кажется ему отвратительной.

Оставив комнату Актеи, Тит задумался. Что-то в словах гречанки напоминало ему страстную речь Юдифи, когда она говорила о вере. Это было то и не то..

Размышляя об этом, он шел по коридорам дворца. Все было спокойно; Нерон обедал с Поппеей; слуги разошлись спать. Он вышел в обширный атриум, где его шаги глухо раздавались по мраморному полу, и направился в помещение слуг. В кухне повара еще возились над какими-то изысканными блюдами для Нерона. Свет от очага широкой полосой падал из двери; воин на минуту остановился в тени. Молодой повар, грек, напевал какую-то песенку, прославлявшую, как понял Тит по некоторым знакомым словам, пиры из козлятины, пшеничного хлеба и сладкого вина. Окончив стряпню, он поставил блюдо на стол и, обратившись к своему товарищу, воскликнул:

— Как могли эти обжоры завоевать мир?

— Ты всегда предлагаешь затруднительные вопросы, Долин, — ответил тот. — Я не знаю, что тебе ответить, но знаю, что если это блюдо будет плохо приготовлено, то кому-то достанется.

Грек вздохнул и снова принялся за работу, а Тит направился по длинному коридору, где слышно было только храпение усталых рабов, спавших в каморках по обе стороны коридора. В самом конце его какой-то человек, с ног до головы закутанный в плащ и державший в руке зажженный факел, вышел из двери недалеко от солдата и поспешно пошел по коридору.

Он не заметил Тита, который последовал за ним. Неизвестный вышел в дворцовый сад, и Тит хотел выйти за ним, когда услышал в нескольких шагах от себя сдержанный гул голосов. Он обнажил короткий меч, который носил скорее как знак своего достоинства. В Риме и во всей Италии рука закона была тяжела, и безоружный человек мог пройти от Рубикона до Региума, не опасаясь насилия. Римляне считали варварскими государствами, где гражданам приходилось носить оружие для самозащиты. Но во дворце Нерона случались всякие неожиданности, и Тит был очень доволен, что может ходить при оружии.

Выглянув из двери, он увидел группу людей, человек пятнадцать или двадцать, в плащах с капюшонами и с факелами в руках. Осторожность не принадлежала к числу добродетелей Тита. Он смело выступил вперед и крикнул:

— Что это значит? Что вы тут делаете?

Не получив ответа, он схватил ближайшего из них и сдернул капюшон с головы. Это был раб Тигеллина, отъявленный негодяй, достойный своего господина, который всегда пользовался его услугами, если нужно было устроить какую-нибудь пакость.

— Мы исполняем повеление Цезаря, — сказал он сердито.

— Какое? — спросил Тит.