Актриса на роль подозреваемой

Рита искренне пожалела мальчика, который требовался отцу лишь для самоутверждения, а матери вовсе не был нужен. Скорее всего он получал больше всевозможных благ, нежели его сверстники, однако родительская любовь в их число не входила.

– Почему вы говорите, что с ним было непросто? – поинтересовалась она.

– Алеша рано стал проявлять своенравие. Нам часто приходилось менять нянек и воспитательниц, так как он с трудом с ними уживался. Все желания Алеши выполнялись, но он рос капризным и требовательным. Геннадий не выносит шума и криков и каждый раз, когда Алексей закатывал очередной скандал, запирался в своем кабинете, а разбираться с проблемами приходилось мне. Не раз я напоминала мужу, что усыновление было его идеей, но Геннадий, как все мужчины, помнит лишь то, что хочет сам, – так уж у них память устроена, очень удобно!

На лице Гаврилова Рита прочла возмущение подобным предположением, но незаметно для Трухиной сделала ему знак молчать.

– С возрастом иметь дело с Алексеем становилось все труднее, – продолжала между тем женщина. – Лет в четырнадцать мы полностью утратили над ним контроль. Он связался с дурной компанией.

– Как же вы допустили, чтобы ваш сын, сын профессора, академика, общался с уличной шелупонью? – с сарказмом спросил Гаврилов.

– А кто говорил о шелупони? – вздернула брови Трухина, ничуть не задетая словом, определенно редко употребляемым в ученой среде. – Золотая молодежь – ну, вы меня понимаете… Наркотики, выпивка, гулянки и так далее. Потом случился первый привод.

– Что произошло?

– Группа подростков изнасиловала двух девочек, одноклассниц. Среди насильников оказался и Алексей. Вот тогда-то, впервые в жизни, я сказала Геннадию, что ему придется разбираться с проблемой самому, а я умываю руки! Не знаю, как он все уладил, но – получилось.

– Наверное, у вашего мужа много связей?

– Только на пользу это не пошло. Наоборот, стало гораздо хуже! Мы с Геннадием чувствовали себя гостями в собственном доме, не зная, что в очередной раз отколет наш сын. Поэтому, едва Алексею стукнуло восемнадцать, муж купил кооперативную квартиру в другом районе, отселил его, и мы наконец вздохнули свободно.

– Вы часто общались? – задал вопрос Геннадий.

– Только когда Алексею требовались деньги, а это обычно происходило раз в два-три месяца.

– Он учился или работал?

– Ни то, ни другое. Геннадий устраивал его в разные вузы, но все без толку, после первой сессии Алексея отчисляли. Тогда муж попытался пристроить его в фирму к своему приятелю, но и там наш сын продержался всего-то ничего: знаете, как говорится, дружба дружбой, а табачок…

– Получается, ваш сын к сорока годам так и не остепенился? – удивилась Рита.

– А зачем? – пожала плечами Трухина. – Если есть состоятельный, знаменитый отец, который решает все проблемы? Геннадий отчего-то вбил себе в голову идею, что мы виноваты перед Алексеем. Он, дескать, сирота казанская, несчастный, брошенный ребенок, от которого отказалась родная мать, а мы уделяли ему недостаточно внимания!

– Не очень-то вы любите сына! – бестактно заметил Гаврилов.

– Вы правы, – кивнула женщина. – Из-за него Геннадий получил инфаркт, не говоря уж о том, сколько раз ему приходилось унижаться, пользуясь своими связями – это ему-то, нобелевскому лауреату!

Рита подумала, что чувство вины – плохая замена любви. Возможно, если бы Алексея усыновили другие люди, его жизнь сложилась бы иначе? Или нет. В конце концов, разве мало на свете родителей, чьи самые что ни на есть родные дети растут в подобных условиях? Они получают все возможные материальные блага, но лишены внимания и заботы собственных отцов и матерей. Трухины ничем не отличались от большинства.

– Когда вы видели сына в последний раз? – поинтересовался лейтенант.

– Вчера вечером. По телевизору.

– Я имею в виду живьем… в смысле лично?

– Чуть больше трех месяцев назад.

– Он снова за деньгами приходил?

– Наверное.

– Вы не знаете?

– Я знаю только, что они с мужем поругались. В этом не было ничего удивительного, ведь они часто ссорились, но в тот раз творилось что-то несусветное! Вот тогда-то и пришлось Геннадию «Скорую» вызвать, а Алексей – он даже в больницу не пришел… Да что там, не пришел – не позвонил ни разу!

– Вы не слышали, о чем они спорили? – спросила Рита.

– По-моему, Алексей в очередной раз пытался выяснить у отца, кто его настоящие родители.

– То есть не впервые?

– Да нет, он задавал эти вопросы с тех пор, как ему исполнилось тринадцать лет.

– Странно…

– Ничего странного, просто мой муж во время скандала с Алексеем в сердцах ляпнул, что от осинки, мол, не родятся апельсинки и что какая мамаша, такой и сынок получился. Он, разумеется, не мог такое мимо ушей пропустить, и Геннадию пришлось признаться, что мы его усыновили. Я думала, тем дело и закончилось. Оказалось, нет.

– Но почему он снова решил поднять этот вопрос? – не могла взять в толк Рита. – Ведь столько лет…

– В последнее время ему стало не хватать денег, которые выделял Геннадий.

– Наркотики?