Актрисы старой России. От Асенковой до Комиссаржевской

«Контракт её с дирекцией кончался, и надо было возобновлять его, но Гедеонову этого не хотелось, и он, что называется, допекал её не мытьем, так катаньем. Самойлова потребовала новый лиф к бархатному платью для одной роли. Это такой пустяк, о котором никогда не докладывают директору, а тут услужливые чиновники доложили ему. Гедеонов велел ей ответить, что “и старый хорош для неё”. На репетиции В.В. Самойлова объявила, что не выйдет на сцену в старом лифе. Сшить лиф можно было за несколько часов, тем более, что бархатное платье Самойлова должна была надеть в последнем акте. Гедеонову нужно было, чтобы государь присутствовал в театре, когда Вера Васильевна исполнит своё слово и не выйдет на сцену. Он назначил танцевать в дивертисмент тех воспитанниц, которых государь любил видеть. Государь точно приехал в театр, но к последнему акту драмы. В то время за кулисами уже происходила история. Вера Васильевна сидела в уборной и не надевала старого лифа. Антракт затянулся. Государь послал узнать, почему не поднимают занавес. Гедеонов явился в ложу государя и доложил, что Самойлова не хочет одеваться, потому что ей не сделали нового бархатного платья, что она предъявляет такие невероятные требования по своему гардеробу, которые влекут страшные расходы.

– Скажи, что я приказываю ей выйти на сцену, – ответил государь.

Гедеонов, торжествуя, передал волю государя Самойловой. Конечно, она поспешила выйти на сцену. Если бы она знала, что государь приехал в театр, то, разумеется, не стала бы входить в препирательства с Гедеоновым. После этого спектакля она сама не захотела возобновить условия с дирекцией и, покинув сцену, вышла замуж».

А ведь она давно уже стала любимицей не только государя, но и всех завсегдатаев театра.

Лучше неё, по мнению современников, никто не сыграл роль Софьи в грибоедовском «Горе от ума», она блистательно исполнила роль Татьяны в пушкинском «Евгении Онегине». Именно её исполнение данных ролей запомнились зрителям, ибо через неё оставались впечатления о Софье и Татьяне.

Игрой Веры Васильевны Самойловой восторгался Иван Сергеевич, который специально для неё – видя именно её перед собой и вкладывая её образ в образы своих героинь, написал «Провинциалку» и «Где тонко, там и рвётся».

Анатолий Фёдорович Кони, тонкий ценитель театра, писал о Вере Васильевне Самойловой, когда она только начинала путь на олимп:

«Она одарена природою прекрасными способностями и умела с первого шага на сцену выставить их все налицо. Что касается до пластической стороны, то есть до наружных качеств актрисы, то у г-жи Самойловой 3-й в них богатство до роскоши… Но в ней есть тот клад сценический, который обещает талант, именно – теплота и неподдельное чувство. Несмотря на робость и неуверенность в себе, она выполнила первую роль свою с редкой ловкостью и энергией. При старании и совестливом изучении своего искусства, мы уверены, г-жа Самойлова 3-я приобретёт себе скоро внимание публики».

Немало добрых слов сказал о Вере Васильевне русский поэт и мыслитель Аполлон Григорьев. Он отмечал, что её голос, «то детски-нежный, то полный серебряного смеха, то стремящийся сделаться резким и энергическим», незабываем, и высказывал мнение, что «не прелесть силы, а прелесть слабости составляет особенное свойство ее наружности: это, собственно, не образ, обозначенный рельефно, а светлый призрак, легкое, воздушное видение».

«Хороший полковник дороже талантов»

Вера Васильевна Самойлова, подобно своей сестре, всю себя отдавала театру. И вот уж ей 27 лет, а она не замужем. По тем временам возраст на пределе.

Наконец в неё влюбился и даже сделал предложение блестящий военный – командир Гренадерского сапёрного батальона полковник Аркадий Михайлович Мичурин (1816–1877), впоследствии командир Новоторжского полка, генерал-майор. Он впервые увидел актрису, будучи в гостях у её брата Василия Васильевича Самойлова, с которым состоял в приятельских отношениях. С тех пор не пропускал ни одного спектакля, даже когда позволяла служба, сопровождал на гастролях.

Но всё ещё действовало суровое правило: хочешь жениться на актрисе, подавай в отставку. Либо пусть она покидает сцену. Мичурин понимал, что сцена – это жизнь Веры Васильевны, и решил сам оставить службу. Но император Николай Павлович, сам в прошлом блестящий специалист фортификации, очень ценил полковника Мичурина и отказал ему в отставке.

Тогда сама Вера Васильевна решила воспользоваться добрым к ней отношением государя и обратилась к нему с просьбой отпустить её жениха из армии.

Однажды, когда он зашёл к ней в гримёрную, попросила дать Мичурину какой-то пост в штатской службе.

Государь выслушал внимательно и ответил твёрдо:

– Нет, не могу пойти на это, Вера Васильевна. Хороший полковник мне дороже всяких талантов.

Быть может, отчасти не повезло из-за того, что Мичурин служил по инженерной части, ну а государь знал, кто из офицеров чем дышит, и без подсказок мог определить тех, кого трудно будет достойно заменить на службе.