Актрисы старой России. От Асенковой до Комиссаржевской

«Такой ответ глубоко огорчил меня, потому что все стремления мои приобрести познания и известность за границей происходили именно из желания занять прочное положение в артистическом мире и принести пользу искусству в родной стране, тем более в то время сцена наша была так бедна певцами».

Она отказалась от концерта и срочно вернулась в Петербург, а ведь была возможность пройти по рекомендации её наставников годичный курс в Парижской консерватории. Оба обещали продолжать с ней занятия, а если в Петербурге не одумаются, даже советовали остаться в Париже. Но певица отказалась твёрдо и убеждённо, заявив:

– Я слишком люблю родину.

Дарья Михайловна помчалась в Петербург, чтобы бороться за свои права и за своё место на сцене. В столице она тут же отправилась к министру двора, графу Адлербергу. Он дал ей аудиенцию, внимательно выслушал и в завершение сухо сказал:

– Потрудитесь продолжать службу.

Ей не было известно, как и что решил Адлерберг, но в театре она тут же получила роль – «назначили петь “Русалку” Даргомыжского».

Вскоре в театре произошли перемены. Вместо Гедеонова был назначен Сабуров.

Как бороться с интригами?

Приходя в театр, зритель даже не догадывается, чего стоят те сцены, которые ему демонстрируют артисты, как и кому выделяются те или иные роли, какие страсти кипят за кулисами и какие преграды приходится преодолевать талантам, чтобы взойти на театральный олимп. Успех актёра или актрисы – в частом исполнении серьёзных ролей, знаковых ролей в наиболее популярных спектаклях. Особенно трудно актёрам, когда после первых взлётов начинается падение с олимпа, причём падение незаслуженное, в котором повинны какие-то неведомые или даже ведомые силы. Дарья Леонова писала:

«Фёдоров так удачно действовал против меня, что мне долгое время приходилось ограничиваться весьма небольшим репертуаром, несмотря на всегдашние горячие приемы публики и лестные отзывы рецензентов. Какая бы новая опера ни ставилась, роли для меня не было, так что в конце концов я осталась с одной оперой “Жизнь за царя”, которая буквально поддерживала меня, иначе я совершенно бы истомилась. Всякий раз, когда шла опера “Жизнь за царя” публика своим вниманием и приемом как бы выражала желание видеть меня чаще. Но те, от кого это зависело, не хотели этого понимать. Однажды приехал ко мне один любитель, Лисицин, и спросил меня: “Почему вы мало играете, мы вас не видим совсем?” Я объяснила ему, что это зависит не от меня, что я задавлена интригой. Желая ободрить меня, он взял меня за руку, подвел к фортепиано и сказал: “Вот каков должен быть ответ ваш на все эти интриги. – И пропел разные вокализы. – Вам делают там гадости, – продолжал он, – а вы отвечайте им вашими занятиями, и поверьте, что в конце концов вы достигнете, чего желаете”. Никогда не забуду этого справедливого совета. Действительно, когда все proteges начали уже терять голос, у меня от постоянных занятий он делался только сильнее. И однако же, несмотря на это, появиться в какой-нибудь новой роли было для меня великим затруднением».

Фёдоров прекрасно понимал, что открыто притеснять актрису не всегда возможно. Ведь театром в ту пору увлекались и государь с государыней, и многие великие князья. Поэтому враг Дарьи Михайловны действовал против неё аккуратно, завуалированно. Она научилась хитрить:

«Даже выбор оперы для своего бенефиса, на что всякий артист имеет право, не удавался мне, потому что начальник репертуара, зная, в какой роли я могу более выиграть, не давал мне такой оперы; наконец, я поставлена была в необходимость хитрить, чтобы достигнуть своего, именно хвалила те оперы и роли, которые мне не нравились, и наоборот. Этот маневр мне удавался, и я начала получать те роли, которые действительно желала исполнять».

Подарок на ёлку

Фёдоров продолжал интриги и всеми силами старался помешать успехам Дарьи Леоновой, которая в «Воспоминаниях…» периодически напоминала:

«Я уже говорила, почему он стал моим врагом и продолжал держать себя таковым относительно меня во всё время моей и своей службы и даже до самой смерти».

Да, вот так… Сказать, что Фёдоров полюбил певицу, вряд ли можно. Просто она ему приглянулась как очередная пассия для утех определённого характера. Многие сдавались ему, хотя он и был некрасив, но делать нечего – актрисы бесправны. И не у каждой была такая сила воли, такая твёрдость, как у Леоновой.

Задыхаясь от злобы, Фёдоров выдумывал всё новые и новые козни, причём, не справляясь с мерзостями сам, стал искать сообщников в этих неприглядных делах. Так, его внимание привлёк капельмейстер Константин Лядов (1820–1871), который, по словам Леоновой, не сочувствовал её успехам потому, что конкурентка Дарьи Михайловны «очень любимая им, была не любима публикой». Он старался добиться для своей пассии, имя которой Леонова не назвала, преимуществ в выборе ролей. Дарья Михайловна признала, что была перед ней «совершенно бессильна, тем более что не умела никогда действовать окольными путями, а пути эти применялись против» неё.