Акция прикрытия

— Кстати, — продолжил начальник оперативного отдела. — Сегодня во всех смежных системах зачитывался заочный приговор Военной коллегии по делу Верлинова, бывшего начальника одиннадцатого отдела.

Голубовский чуть заметно улыбнулся. Именно он переиграл Верлинова и тем вынудил к побегу. Морщинистое лицо Плеско дернулось и вовсе превратилось в печеное яблоко — его Верлинов чуть было не подвел под расстрел. Остальные сотрудники не проявили эмоций, хотя о бывшем начальнике одиннадцатого отдела ходило много легенд, и всегда он выглядел героем. Но в подотделе физических воздействий говорят о заочных приговорах вовсе не для того, чтобы похвалить приговоренного. «Торпеды» ждали продолжения.

— Так что, будем исполнять? — Плеско, не выдержав, задал интересующий всех вопрос.

— По имеющимся данным, он погиб. — Голубовский встал. — Но если информация окажется ложной… С учетом внутренней и международной ситуации думаю, что практику исполнений придется восстановить.

Начальник оперативного отдела повернулся и, не прощаясь, пошел к выходу.

Двенадцать «летучих мышей» проводили взглядами прямую широкую спину. По привычке прищуренные глаза фокусировались под левой лопаткой.

«Длинные руки» укрепляют могущество ведомства сильнее, чем что-либо другое. Поэтому «торпеды» не сомневались, что практика исполнения заочных приговоров будет восстановлена. И прекрасно понимали, почему Голубовский поделился с ними первыми столь важной новостью.

* * *

— Так что американская разведка может найти в вашей подводной лодке? — повторил Коржов, пристально рассматривая явно растерянного Дронова.

Полковник молчал, чувствуя, как холодеют и отнимаются ноги.

Коржов плотно сжал губы. Обычный рабочий вопрос непонятно почему выбил свежеиспеченного полковника из колеи. Значит, надо раскручивать его дальше.

— Почему вы не отвечаете? И лицо покрылось красными пятнами… Вам плохо? Или есть что скрывать?

Когда с КПП позвонили и сообщили, что прибыл начальник Службы безопасности Президента, Дронов сразу понял: это не к добру. Но такого оборота он не ожидал….

— Специальное оборудование… Оно устаревшего образца и интереса для них не представляет…

Мозг лихорадочно прокручивал возможные варианты развития событий. Верно говорил проклятый Верлинов, что секретные бумаги умирают лишь в разведенном лично тобой огне, причем в хорошо знакомой печи. А он понадеялся, что в стальном саркофаге на морском дне дьявольски опасный документ похоронен вполне надежно… Какой осел!

Дронов чувствовал, как по спине течет пот, и понимал, что не владеет голосом и лицом.

Если координатную сетку поднимут американцы, вспыхнет небывалый скандал, и ему предъявят обвинение в сокрытии фактов, представляющих угрозу безопасности государства и Самого. Разжалование, арест, трибунал, десять лет лагерей… Но если покаяться сейчас, то результат будет тот же самый, только шуму поменьше и десять лет ему вкатят без международного резонанса… А вдруг американцы ничего не обнаружат? Может, документа вообще нет в СПЛ… Нет, признаваться нельзя!

— Еще там четыре трупа, — тяжело ворочая сухим, распухшим языком, произнес он.

— Один, — невозмутимо произнес Коржов.

— Что? — заторможенно переспросил полковник. Все звуки он слышал глухо, будто в ушах торчали катышки ваты.

— В лодке один труп. Два найдены на поверхности. А четвертый где-то гуляет.

«Все знает! — мелькнула убийственная мысль. — Да иначе и не пришел бы лично… Значит, конец. Конец… Конец… Конец…» Словно закольцованная, потертая лента старого магнитофона мучительно, со скрипом, продиралась у сквозь воспаленные мозговые полушария, и остановить ее можно было только одним способом. Пистолет лежал в секретном отделении сейфа, быстро не достать. Но не арестуют же его немедленно, рано или поздно зловещий визитер уйдет, и тогда…

Но представить, что последует «тогда», Дронов не мог и еще в большей степени не мог сделать того, о чем подумал.

— Что в лодке?! — рявкнул Коржов и стукнул кулаком по столу.

Полковник «лопнул». «За признание — меньше наказание», — всплыла из подкорки давно забытая детская мудрость и тут же более свежая: «Учитывая осознание членом КПСС имярек своей вины, проявленную самокритичность и раскаяние, ограничиться…» Одним словом, если деваться некуда, надо сдаваться на милость победителя.

Со скрипом распрямляя негнущиеся суставы, он выбрался из кресла, деревянно ступая, подошел к сейфу и через несколько секунд положил перед начальником СБП протокол допроса покойного Данилова с добавлениями, позволяющими не докладывать о нем высокому начальству.

Коржов неторопливо надел очки и принялся внимательно читать, его простоватое лицо приобрело сосредоточенное выражение, которое постепенно менялось.

— Что это за херня? — Он раздраженно глянул поверх очков.

— Про «летающие тарелки» и прирученных крыс-мутантов можете не читать. А про Кремль и бункер 001 — все правда.

Покаянно глядя в пол, Дронов объяснил суть своей уловки.

— Ну и хитрожопые! — Коржов удивленно покрутил головой, потом снял очки и долго рассматривал полковника.

— Ладно, — буркнул он наконец и обратился к документам.