Актуальные проблемы Европы №2 / 2015

Главный редактор влиятельной «Газеты Выборчей» Адам Михник, относящий себя к числу «польских антисоветских русофилов», посетив несколько раз Грузию, стал решительным грузинофилом. Позиция Михника достаточно типична для многих представителей польского политического класса. Истоки событий, как полагает «антисоветский русофил», следует искать в специфике политических процессов, происходящих в России в последнее время. С началом перестройки казалось, что Россия движется в направлении либеральной демократии. Но расстрел Белого дома, чеченская война, а впоследствии фактическое устранение оппозиции, преследование независимых СМИ, ликвидация свободного рынка, антизападная, в частности антиамериканская, истерия, фальсификация истории – все это звенья одной цепи. Отдельные события этого ряда превратились в политический курс с момента прихода Путина к власти. Отношение Михника к Путину изменилось после ареста Ходорковского, процесс против которого был реализован в «поистине латиноамериканском духе». Преследование олигархов явилось «одним из элементов демонтажа демократии в России». «Атака России против Грузии» стала «серьезным поражением российской демократии». Но это не потеря Россией лица. Россия показала миру именно такое лицо, которое хотела показать. «И в этом смысле это успех России» (38, с. 23). Россия, полагает Михник, не обречена генетически на деспотию, но она попала в ловушку имперского мышления и имперской политики.

Об опасности имперской или неоимперской политики России, о ее неприглядном «истинном лице», которое открылось в тот момент, когда «демократическая маска» упала, говорилось в статьях многих польских публицистов и политологов, появившихся в печати в связи с событиями на Кавказе. Так, известный польский политолог А. Смоляр полагает, что между Россией и Западом – глубокая пропасть. «Россия может быть партнером в переговорах об энергоносителях, в борьбе с терроризмом и распространением оружия массового поражения, диалогах об Иране, Северной Корее, исламском радикализме. Но она не является и не может быть партнером для переговоров о мировом порядке» (52, с. 20). Развивая эту мысль, публицист «Жечи Посполитой» М. Магеровский констатировал, что Россия не может рассчитывать на благосклонность Запада и рассматриваться как стратегический международный партнер. Она ни с кем не считается, не соблюдает демократические ценности и вдобавок бомбит своих соседей. Такая страна представляет реальную опасность для цивилизованного мира (35, с. 13).

Смоляр, разделяющий характерную для польской общественной мысли позицию о невозможности особого пути развития России, полагает, что сейчас, как, впрочем, и всегда, она стоит перед выбором: или окончательная интеграция с Западом, или погружение в изоляцию, превращение в страну с вымирающим населением, ставящую вечные вопросы об идентичности, предназначении и мечтающей о величии (52, с. 20).

Расположенная на границе двух миров, полагает З. Рачиньский, Россия не хочет быть частью «либерально-демократического интернационала». Действующая в России система власти больше похожа на классическую модель российского самодержавия, чем на настоящую демократию. Но это нравится россиянам. «Кавказская война проходила в атмосфере высокого патриотического подъема и не только явилась бальзамом для изболевшейся русской души, но и послужила консолидации властной элиты» (44, с. 45). Имперские амбиции России, писал Б. Вильдштейн на страницах «Жечи Посполитой», слишком хорошо известны Польше. Запад же плохо знает Россию и явно обольщается по поводу ее продвижения по пути демократии. Между тем Россию надо остановить, ибо опасно выращивать «российского монстра» (60, с. 14).

При всей распространенности подобного рода представлений их разделяли не все поляки. Так, М. Яницкий и В. Владыка на страницах популярного в стране еженедельника «Политика» усматривали опасность в политике Л. Качиньского, направленной на превращение Польши в некое прифронтовое государство, которому постоянно угрожает Россия. Эта политика, выглядящая патриотической, на деле становится политикой «морально-патриотического шантажа» и отнюдь не способствует реалистическому восприятию событий (20, с. 16). Весьма опасно, полагает М. Островский на страницах той же «Политики», сводить патриотизм к «громким, смелыми, бескомпромиссным» декларациям против России. Лозунг изоляции России может быть и хорош в Португалии или за Атлантическим океаном, но весьма неоднозначен для страны, которая соседствует с Россией (40, с. 13).