Акулья хватка (сборник)

Худ закурил и расслабился, облокотившись о борт. Ему только оставалось надеяться, что Айвори не выйдет на палубу. Краем глаза он наблюдал за Насыром, которому, очевидно, приказали за ним следить. Худ смотрел на чаек, на море, незаметно разглядывая заграждение. Проволока тянулась от борта до борта, огораживая палубу, словно клеткой, футов на десять. "- Как насчет внезапно охватившего непреодолимого желания искупаться в море?" - спросил он себя, докурил сигарету и швырнул её за борт. Внизу он мог бы переодеться в легкие брюки и рубашку-поло, быстро прыгнуть за борт, и, прежде чем его схватят, добраться до лодки. Одежду придется сушить на берегу.

С палубы послышались крики - Худ обернулся, и вовремя. Произошло непредвиденное: оборвался такелажный трос и вместе с тяжеленной балкой летел прямо на Насыра. Тот в последний момент успел заметить опасность и отпрянул в сторону. Груз врезался в шлюпбалку. Насыр выпрямился, устремив мрачный взгляд в сторону матросов, которые к тому же перевернули бидон с краской и теперь жарко обсуждали случившееся. Его плечи угрожающе сгорбились, лицо исказилось яростью. Он направился в их сторону, растопырив свои гигантские клешни, как абордажные крюки.

У Худа не было времени посмотреть, чем закончится это происшествие. Он глянул за борт. В трех футах ниже уровня палубы внешнюю кормовую обшивку опоясывал привальный брус. Он был настолько узок, что на него с трудом помещалась часть ступни.

Он перескочил за борт, ухватился за штаг и встал носками на узкий деревянный выступ. Его пальцы напряженно сжимали такелаж. Если он соскользнет, все будет кончено. Худ так тесно прижимался к борту, что даже видел своих ног, зависающих над узенькой опорой, но продолжал продвигаться вперед. Он знал, что вскоре у него начнут трястись ноги. Так всегда бывало, если на пальцы перепадала длительная нагрузка.

С палубы все ещё доносились отзвуки перепалки и сердитые выкрики. Напряжение в пальцах стало невыносимым. Он уже почти добрался до того места, где кончалось проволочное заграждение, оставался всего один фут. Внезапно нога, не которую он перенес всю тяжесть тела, соскользнула. Худ пошатнулся, судорожно вцепился рукой в поволоку и в этот момент оступился на другую ногу. На несколько секунд он повис в воздухе, барахтаясь и царапая ногами обшивку в попытке нащупать брус, затем неимоверным усилием смог забросить на него одну ногу, и, перенеся на неё весь вес, подтянул другую.

Он перескочил через борт обратно на палубу и, метнувшись под спасительное прикрытие рубки, быстро бросился к корме. Моторка, слава богу, никуда не исчезла. С того места, где стоял Худ, к ней спускался веревочный трап. Оперившись на фальшборт, Худ уже занес ногу, чтобы перелезть на трап, как вдруг чья-то рука сзади сжала его плечо,

Худ резко обернулся. Позади стоял желтокожий рослый матрос с перебитым носом. Худ сбросил его руку и снова повернулся лицом к трапу. Но ещё не успел схватиться за веревку, как рука матроса мертвой хваткой сжала его горло. Желтокожий оттягивал его голову назад, стремясь завалить Худа на палубу. Худ пытался удержать равновесие и, отчаянно сопротивляясь, неожиданно упал вперед на колени. Матрос со всей силы врезался головой в перила, завыл и выпустил Худа.

Худ выпрямился и прыгнул назад. Матрос, одной рукой держась за разбитое лицо, выхватил кинжал. Взгляд Худа стал ледяным, лицо выглядело со стороны каменным и бесстрастным. Каждый мускул его тела замер, приготовившись отразить нападение. Он мысленно проигрывал ситуацию, оценивая свою позицию и шансы. Теперь он был открыт для удара, но все ещё обладал возможностью обороняться.

Словно прикованный цепью, он стоял без движения, давая возможность матросу подходить все ближе и ближе. В самый последний момент он слегка дернулся вправо, одновременно повернувшись к матросу боком. В таком положении он представлял из себя не такую удобную мишень. Матрос стремительно занес руку с кинжалом над головой. Когда рука начала опускаться, Худ сделал молниеносный выпад левой, блокируя кисть матроса, находившуюся ещё в поднятом положении. В тот же миг он быстро наклонился вперед, и, схватившись мертвой хваткой за внутреннюю сторону предплечья матроса, отразил удар. Рука нападавшего зависла в воздухе. Худ провел великолепный прием, заламывая её назад и наваливаясь на неё всей тяжестью своего тела. Под его сокрушительным натиском послышался какой-то треск. Рука сломалась, моряк попятился и опрокинулся на спину. Худ повалился вместе с ним, грохнулся на колени, ухватился за уши своей жертвы и дважды со всей силы ударил его головой о металлическую обшивку фальшборта.

Матрос остался лежать, Худ огляделся в поисках кинжала, но нигде его не увидел, возможно он перекатился через палубу и валялся у другого борта. Худ вскочил, перепрыгнул через бортовые поручни и ступил на веревочный трап. Спустившись по трапу, он заскользил по канату, которым крепилась лодка, и в два счета оказался на борту.