Аквамарин их глаз

— Мы освободили себя от глупого идолопоклонства, — парировал прекрасный юноша.

Профессор медленно шагал к атланту. Тот же, наоборот, стоял на месте.

— Вы обманули их мантрой.

— Мы очень долго выпытывали ее у индусов.

— Это ваше самое страшное преступление…

— И не единственное. За нами их много. Мы не жалеем. Цель оправдывает средства. Мы достигли того, чего никому более не удавалось.

Психовский подумал: «Ну да, разве только Будде», но сказал совсем другое:

— И потому решили вернуться, да? Отличное решение. Значит, вам не понравилось.

— Нет. Мы хотим сделать это еще раз. Повторить опыт и вновь достичь совершенства…

— Вы не можете достичь его, когда уже совершенны, — Психовский вплотную подошел к атланту, почти ноздря в ноздрю.

— Вы можете залезть в мою голову и узнать все.

— Нет, мне хватило, — натянуто улыбнулся Грецион и тут же сменился в настроении. Профессор хлопнул в ладоши — прямо как на лекции. — Так, в общем, я очень рад за вас, что вы решили вернуться. Находились по краю, между адом земным и раем… простите, меня потянуло на песни.

Хуан, все еще лежавший, но подглядывающий за происходящим из своего импровизированного укрытия, совсем не понимал, что это профессор так весел. Вывод напрашивался только один — старик спятил, и скоро Альтерего наступит конец.

— Но, — профессор поправил бейсболку. — По-моему вы, сверхчеловеки, не учли одну важную вещь.

— Расскажите же нам.

— С материальным миром приходит и боль. Добро пожаловать, рады вас видеть!

Грецион Психовский размахнулся, как только мог, и ударил атланта кулаком в живот.

Это было все равно, что вмазать по старинной керамической вазе, собранной из найденных в какой-нибудь китайской провинции осколков, которые только-только смазали клеем — он еще даже не успел схватиться.

Материальная форма атланта затрещала по швам, но проблема была не в этом — по телу, недавно вновь обретенному, пронеслось ощущение, словно все внутри разрывает осколочной гранатой, и кусочки хрусталя наполняют нутро, раздувая его изнутри.

Прекрасный юноша деформировался — правда, очень медленно начал возвращать былую форму. Атлант тяжело задышал, не разгибаясь — удар Грециона даже не скрючил его, а словно переломил пополам, сложив в два раза. Психовский, конечно, боксером не был — но силы хватило.

— Что это такое, — просипел юноша. — Почему это так… плохо.

— О, — хмыкнул Психовский, надвигая бейсболку на лоб. — Мы называем это болью. Еще раз здравствуйте!

Грецион нанес второй удар.

— Мне это не нравится.

— Еще бы, — фыркнул профессор. — Просто сверхлюдям надо думать, прежде чем возвращаться сюда. Хотите — оставайтесь, тут такое каждый день.

— Это же вечные страдания…

— О, тут наши точки зрения слегка расходятся, — Психовский заглянул в аквамариновые глаза согнутого атланта. — Достичь совершенства — вот это вечное страдание.

Отделившись от скорлупы метрии и пустившись в свой бесконечный вояж по бестелесному, став сверхлюдьми, атланты за столько лет забыли, что такое боль — да и другие ощущение были им чужды. Потому что там, за дверцей этого приоткрытого вселенского холодильника, из которого теперь веяло морозцем, все работает по-другому, и чувства — если они есть — совсем иные.

Боль Алтлантам не понравилась.

— Тогда мы снова станем сверхлюдьми, — не сдавался юноша, потихоньку разгибаясь.

— Тогда удачной вам боли каждый день. Знаете, бывает и посильнее.

— Нет

, — отрезал атлант, и его глаза цвета небесно-голубого камня засветились. — Мы сделаем это сразу.

Психовскому интонация прекрасного юноши не понравилась — профессор отошел от греха подальше.

И тогда атланты зашептали — что-то неразборчивое, непонятное, но нечто, источающее ужасную силу. Сила заключалась в самих словах, лилась вместе с ними и иногда, казалось, искрилась золотистым свечение, дымом вздымаясь вверх.

— Мантра, — сообразил профессор и запаниковал. Хуан подполз к профессору— прямо как в окопе — и дернул его за ногу.

— Что они делают? Это не похоже на… ммм… победу.

— Они читают мантру, — повторил Психовский лично для испанца. — И они хотят сожрать бога.

— Что-что? — сказано это было с нотками легкого помешательства — до Альтерего даже не дошло, что произошло.

Грецион словно заразился от Хуана нервозом, пока вернувшиеся в мир шептали, и с уст их слетали слова, режущие горло богам. Но натренированный мозг профессора подсказал одну очень важную мысль — богов стало меньше, а значит, они стали сильнее. И на них этот яд может не подействовать — так, покашляют, и все, ничего более.