Акварель живыми цветами

"Как же кучер видит дорогу в этой темноте?" За нависшей чернотой на небе не просматривалось ни малейших намеков на отблеск луны. Как бы близки мы ни были к дому, и как бы хорошо он не знал дорогу, но это попросту невозможно. Страх на секунду стиснул сердце и разбежался мурашками по спине. А откуда она вообще знает, что дом близок? И чей дом? Девушка попыталась приблизить лицо к окну и рассмотреть хоть что-нибудь, как ослепительная вспышка света вместе с оглушительным раскатом грома заставили ее отшатнуться и вновь забиться в угол.

Наэлектризованный воздух не давал дышать, и в голове билась только одна мысль: скорее бы, скорее бы.

Еще минута или две, еще несколько взрывов белого и голубого так близко, что, казалось, молнии можно было коснуться рукой, и карета резко остановилась.

Буря, словно понимая, что ей не удалось помешать в достижении неизвестной цели, замерла, словно собираясь с силами. Но наступившая глухая тишина, казалось, давила еще больше, чем грохот и завывание ветра.

Она замерла в ожидании. В ожидании чего-то неизбежного, надвигающегося подобно судьбе, предопределенного самим неизбежным ходом событий.

Дверца открылась совершенно беззвучно, и тьма хлынула внутрь кареты холодным потоком, оставляя свои отметины везде, куда смогла только дотянуться. "Как странно, может быть, она живая?"

Оставаться внутри было уже совершенно невозможно, немыслимо, и она, стараясь не запутаться в юбках и не споткнуться, попыталась выбраться из кареты.

Ей помогли. Кучер уже ждал и протянул руку в черной перчатке, почти невидимую в темноте, по-прежнему царившей всюду. Шаг, второй, и она уже почувствовала под ногами прочность твердой каменной дорожки.

– Пойдемте, мадам. Он ждет.

Они обогнули карету и оказались прямо перед великолепным, величественным зданием. Она знала, что строение очень красиво, хотя по-прежнему вокруг было очень темно. Стены тянулись вверх и скрывались, прятались в бесконечном мраке. Широкие окна, в которых не было даже искорки света, чернели на фоне белого фасада подобно зрачкам устремленных на нее глаз.

Здание ждало ее вместе со своим хозяином. Но в его холодном безразличии не было надежды, девушка была здесь чужой.

От фасада к самой карете спускались ступени. И на вершине лестницы замерший в наступившей тишине хозяин дома казался гигантом, заслонившим весь мир.

Девушка отпустила руку сопровождающего и поспешила, почти побежала наверх. Она должна была поторопиться, ее ожидали.

Стук каблуков по ступеням оставался единственным звуком среди царившей вокруг тишины. Стук каблучков и ее прерывистое дыхание. Стук сердца.

Он ждал молча, неподвижно, и только подойдя совсем близко, девушка поняла – у него не было лица.

***

Дорога в компании молчаливого водителя была довольно скучноватой, но совсем не утомительной. Инга, наверно, даже не рассчитывала когда-нибудь прокатиться на Майбахе. А то, что такую машину Бенедикт прислал за нею, оставляло в полной растерянности.

Утром она некоторое время непонимающе оглядывалась, пытаясь среди начавшегося снегопада понять, какая же из стоящих у дома машин ожидает ее. Огромный автомобиль, притормозивший в полуметре, показался досадной помехой, неудобством, случившимся совсем не вовремя. Она непонимающе уставилась на водителя, немолодого мужчину, который попытался забрать у нее из рук сумку с вещами. В костюме, белой рубашке и темно-бордовом галстуке среди густо падающих снежинок он казался пришельцем из другого мира.

Да и сама машина, безусловно, была из другого мира. Ранее она касалась его только самым краем, задевала иногда, наблюдая со стороны гостей, посещающих театр, или еще раньше, с недоумением рассматривающих портреты своих женщин, словно увидев их впервые.

Печальные воспоминания, затаившиеся где-то в дальних уголках сознания, казалось, уже закрытые на множество замков и замочков, давали о себе знать в самый неожиданный момент. У девушки вновь появилось сомнение в том, что она приняла правильное решение. Тень беспокойства заставила тяжело вздохнуть.

– Как вас зовут?

Водитель взглянул на нее с легким удивлением. Теперь она обратила внимание и на его кожу с легким налетом южного солнца, и глаза, которые, казалось, позаимствовали свой цвет у южной ночи, и волосы, в которых легкая седина пробивалась через темнейшие заросли африканской саванны. "Кто он? Не похож на немца. Эмигрант? И на турка тоже не очень похож".

Пауза затянулась. Водитель захлопнул багажник и теперь ждал около открытой дверцы машины. "Может он по-немецки вообще не понимает?"

– Не бойтесь! – мужчина наконец прервал молчание. Он говорил с легким певучим акцентом, но совершенно правильно. – Меня зовут Александр. Герр Бенедикт ждет нас сегодня, прошу, садитесь.

Сиденье больше напоминало кожаный диван. За окнами снегопад, картина, к которой этой зимой начинают привыкать даже здесь. Пелена, занавес реальности. Внутри машины движение совсем не чувствовалось, за окнами мерседеса бесконечно мелькали одинаковые противошумовые барьеры вдоль дороги, и она постепенно задремала.