Алабай (СИ)

Прикинув, откуда я могу 'идти в Киев', как‑то загрустил. Я хоть и не двоечник по географии, но вот 'идти'… До таких подробностей я географию Украины не знаю. Скажу из Москвы, сразу вопросы начнутся 'а как, а что, а виза где москаляка клятый', тфу…

— Да так, по делам ездил, — расплывчато ответил я.

— А! Так ты из торговых людей, — сразу заулыбался мужик и мельком глянул на мой мешок, — Ты бы сидор свой соломой прикрыл. А то не ровён час, людишки Нечипора увидят. Эти разбойники частенько тут озоруют. Нас‑то не трогают, а вот чужаков, на вроде тебя… Бывает пропадают люди‑то.

— Ну, спасибо за предупреждение Коростень, — пристраивая по удобнее мешок под бок, я подумал и спросил, — А, у Нечипора что, банда большая?

— Кто большая? — не поняв, переспросил мой попутчик.

— Ну, людей у него много?

— Людей‑то? Да может семь, а может и все десять, — подумав ответил Коростень.

— А, плакать есть по ним кому в Неклюевке?

— А, чего по ним плакать? — удивлённо переспросил он в ответ.

— Коростень, ты чего такой трудный? — вздохнул я, — Ты как еврей прям. Я вопрос, а ты мне в ответ — свой вопрос. Я спрашиваю, родни или друзей, у людей Ничипора — у вас в деревне нет?

— Да разговариваешь ты странно, тяжело понять. Надо же спросил как — плакать по татям, тфу… А людишек Ничипора у нас нет. Да и откуда? Они все пришлые тут. Осели, озоруют на дороге, к нам редко когда заходят, да и то, мимоходом. Еды купить, или чего из инструмента или одежды. Да и если что, деревня у нас не маленькая, живём дружно. Можем и на рогатины поднять, мужиков‑то у нас поболее будет. Но, всё равно с опаской езжу. Мало ли…

— Понятно, почему ты по сторонам озирался, думал людишки Ничипора сейчас из кустов полезут, — усмехнулся я.

— Ну так от тож, — согласился Коростень, — Кто их татей знает. Вдруг им моя телега или кобыла понадобится. Я один‑то, чего могу?

=Изучение первого уровня базы 'Поселенец' завершено, — доложила Крис, — Запускается изучение базы 'Следопыт', время изучения два часа.

Ну, и чего там у нас с этим Поселенцем? А хрен его знает. Ничего я не ощущаю. Но если говорит изучено — значит изучено.

Так мы и ехали с Коростенем, не спеша разговаривая на разные темы, одновременно я пополнял свой словарный запас и насыщался информацией о трудностях жизни в сельской местности. Единственное, чего я так и не добился от него, так это не ответа — какой сегодня день и какой месяц. Всё что я узнал, это что день ясный, а месяц узкий и рогами вниз. Слов пока не хватало, для полноценного общения.

* * *

Когда подъезжали к деревне, я принял приглашение Коростеня погостить у него 'пару дён', а потом со свежей головой — после того как попробуем его ядрёную бражку, двигать дальше в Киев. Интересно он сказал. Со свежей головой — после ядрёной бражки. А чего? А я ничего, очень даже никуда не тороплюсь. Один хрен, спешить теперь некуда. А так, может машина будет в деревне, уговорю хозяина добросить в город. Да может, одёжкой разживусь получше. А то тоже не лучше бомжа выгляжу. Кстати, а чего они все бородатые? Может староверы какие? Слышал про них что‑то, вроде не бреются и не моются… Или моются, но не бреются? Не помню. Хотя, судя по запаху тех бомжей из леса… Но Коростень, вроде чистый. Спросил его об этом.

— А, чего бороду стричь, — удивлённо он на меня посмотрел, — Всё равно отрастает.

— Ну, так брить постоянно, — попытался я наставить его на путь истинный.

— Да ну тебя, — отмахнулся он, — Я что, этот как их там — лыцарь? От купцов слышал, они там с голыми мордами ходят, а мне зачем? Да и как брить‑то? Топором, что ли? Или ножиком? Ужасы какие говоришь. Вон, бабе скажу, так подровняет, чтобы не топорщилась и хватает.

Деревня встретила нас собачьим лаем, мычанием коров и чьими‑то истощёнными воплями.

— Крошиниха опять разоряется, — ухмыльнулся он, поглаживая бороду, — Эх, ядрёная баба, но шумная!

— А, чего она так орёт‑то? — удивился я, — Случилось чего может?

— Да чего у неё может случится? Ну, если только молоко скисло или котейка под ноги попал. Она общается так. Не может без крику. Как муж ейный помер, так и общается громко. Не с кем больше‑то. Не, она раньше‑то нормально разговаривала, это потом уже… От тоски сохнет без мужика, не иначе. Привыкли мы, да и развлечение тоже, хоть какое.

Баба была действительно ядрёной. Хотя, какая это баба? Девица в самом соку! И не просто ядрёная, а ядерная! Именно такие сиськи мне в подростковых фантазиях и снились. Ну, в очень, очень эротических фантазиях. А корма?! Именно корма — а не задница и не жопа. Высокая грудь, узкая талия, широкие и полные бёдра. Вся такая, высокая, крепкая, женственная. Руки сами, рефлекторно, приняли нужное положение, чтобы всё это обнять, прижать и не отпускать…