Алая буква (сборник)

Хепизбе не хватало смелости справиться со своей бедой, не говоря уж о боли, которую ее вынуждали причинить Клиффорду. Будучи тонкой натурой, сокрушенной прошлыми страданиями, он наверняка бы не выдержал столкновения лицом к лицу с жестоким непреклонным человеком, который всю жизнь олицетворял для него злой рок. Даже если бы не было никаких горьких воспоминаний, не было враждебного интереса, ради которого все затевалось, естественное отвращение к грузному и толстокожему судье могло стать фатальным для состояния Клиффорда. Так фарфоровая ваза, в которой уже есть трещина, разбивается о гранитную колонну. Никогда раньше Хепизба не могла настолько верно оценить характер своего кузена Джеффри – мощный интеллект, силу воли, давнюю привычку управляться с людьми и, как ей казалось, беспринципность в преследовании эгоистичных целей всеми возможными методами. Все еще более усложнялось тем, что судья Пинчеон пребывал в заблуждении относительно секрета, которым мог обладать Клиффорд. Если люди сильные и упорные в преследовании своей цели обретают ошибочную уверенность в неком практическом вопросе, которая укореняется в их сознании среди других истин, выкорчевать эту уверенность так же сложно, как старый дуб. А потому, учитывая, что судья требовал от Клиффорда невозможного, последний, не в силах исполнить требование, обязательно пострадает. Что же случится с мягкой поэтической натурой Клиффорда, не способной справиться с задачами сложнее наслаждения красотой и извлечения музыки из старого инструмента, попади эта натура в жестокую хватку судьи? Что с ним случилось, когда он в прошлый раз попал в эту хватку? Он был сломлен! Разрушен! Почти уничтожен, и вскоре это уничтожение станет полным!

На миг Хепизбу посетила мысль о том, не мог ли Клиффорд действительно обладать подобным знанием о собственности покойного дядюшки, как утверждал судья. Она припомнила смутные намеки со стороны брата, которые – если предположение было не совсем абсурдным – можно трактовать подобным образом. Он планировал отправиться за границу, мечтал о чудесной жизни дома, строил воздушные замки, воплощение которых требовало бесконечного богатства. Будь у нее подобные средства, с какой радостью Хепизба отдала бы их своему жестокому родственнику, выкупив у него свободу Клиффорда и одиночество в этом старом доме! Но она считала планы своего брата лишь детскими мечтами о будущем, не имеющими под собой ни малейшей реальной основы. Клиффорд не имел этого волшебного золота, и ему нечем было откупиться от судьи Пинчеона!

Неужели их положение безнадежно? Странно, что никто в этом городе не мог ей помочь. Было бы так просто распахнуть окно, закричать от боли и знать, что все немедленно поспешат ей на помощь, прекрасно понимая, что их зовет человеческая душа, оказавшаяся в крайне бедственном положении! Но как дико, как смешно было неизбежное, – что постоянно, как думала Хепизба, происходило в этом безумном мире, – любой, кто пришел бы на помощь с самыми благими намерениями, наверняка оказал бы эту помощь сильнейшей стороне! Сила и зло, сочетаясь, как магнит и железо, наделены непреодолимым притяжением. С одной стороны окажется судья Пинчеон – личность крайне достойная с точки зрения общества, занимающий высокую должность богач, филантроп, член Конгресса и сын Церкви, обладающий всем, что надлежит иметь человеку с добрым именем, – он так располагал к себе в этом выгодном свете, что даже Хепизба с трудом сомневалась в его честности. А кто же с другой стороны? Преступник Клиффорд! Когда-то его имя было у всех на слуху, но затем, униженный, он был совершенно забыт!