Алая графиня

Его Святейшеству Папе Александру VI

Ваше Святейшество!

Мы, обитатели Форли, приветствуем Вас. Надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии.

Я и мой сын Оттавиано были глубоко польщены тем, что Вы предлагаете нам руку Вашей прелестной дочери. Однако мы не можем принять Ваше великодушное предложение с легким сердцем, хотя были приятно удивлены и обрадованы, когда епископ Содерини сообщил нам радостную весть.

Я с большой серьезностью отношусь к Вашим словам, именно поэтому вынуждена в данный момент отказаться от заманчивого предложения, хотя и скрепя сердце. Я не забыла нашей прежней дружбы, прекрасно помню прелестную, замечательно воспитанную Лукрецию с ее золотистыми локонами. Я всегда ее обожала и не хочу сделать несчастной.

По этой самой причине я должна признаться, что Оттавиано несколько отстает в развитии, ему недостает дисциплинированности, чтобы стать хорошим мужем и папским эмиссаром. Недавно я нашла для него кондотту, пусть проведет годик на военной службе. Это просто необходимо для развития его тела и разума.

У Вашего Святейшества слишком много важных дел, чтобы тратить время на такую незначительную особу, как я. Если бы я могла советовать Папе, то просила бы не торопиться и подыскать для дочери достойного жениха. Но я не имею права давать подобные рекомендации, поэтому просто отправлю Оттавиано на службу, скромно вычеркнув его из списка женихов. Вы и Ваша прелестная Лукреция заслуживаете иного, куда более подходящего кандидата.

Ваша скромная слуга во Христе

Катерина Сфорца, регентша Форли.

Через несколько дней после отъезда епископа Содерини и его свиты часовые заметили отряд сера Джованни, приближающийся к границам Форли. Катерина разволновалась и наскоро переоделась в одно из лучших платьев. Я несла за ней вниз по лестнице младенца Джованни, чтобы он в числе первых встретил отца.

Экипаж Джованни-старшего, лишенный всяких опознавательных знаков и гербов, остановился перед подъемным мостом. Обычно Медичи распахивал дверцу, пробегал по мосту и подхватывал Катерину на руки. На этот раз блестящая черная дверца экипажа долго оставалась закрытой. Катерина нахмурилась, ребенок беспокойно завозился. Наконец госпожа сама ступила на мост.

Двое самых сильных стражников вышли из экипажа и переплели руки, образовав подобие стула. Джованни сел на подставленные руки и обхватил мужчин за широкие плечи. Башмаков на нем не было, половина левой штанины оказалась срезана, обнажая ногу до колена. Эта самая нога торчала вперед, лодыжку и коленку осторожно придерживал стройный юный паж. Вот так, неся левую ногу Медичи, весь квартет двинулся по узкому деревянному мосту, то и дело совершая остановки.

— Он ранен? Упал? — тревожно поинтересовалась Катерина у стражников.

Джованни в ответ помотал головой, прося пока подождать с расспросами. Когда все четверо перешли через мост, он, явно страдающий от сильной боли, сумел слабо улыбнуться жене, но велел ей не приближаться к его ноге и тем более не трогать ее.

Только тогда он поцеловал Катерину и проговорил, стиснув зубы:

— Подагра.

Первый же взгляд на левую ногу подтверждал его слова. Большой палец был тревожного густо-красного оттенка и так раздулся, что кожа на нем блестела и едва не лопалась от натяжения. Сустав с наружной стороны распух.