Алая карта

Когда Клеман Дардель купил красивый особняк в Париже рядом с парком Монсо, он и мысли не допускал, что Жюли будет жить в другом месте. Все мужья Глории делали все, чтобы она забыла о своем несчастье. Они ее жалели, а Жюли ненавидела жалость. Самые приличные отношения у Жюли были с Арманом Прадином. Ей нравилось жить в Алжире. Из-за моря. В Алжире она начала выходить из дома одна — впервые после нескольких лет добровольного заточения. Большую часть времени Глория проводила на гастролях. Иногда она звонила — именно так поступают любящие преданные сестры! — но Жюли не всегда брала трубку, для этого имелась компаньонка или отлично вышколенная горничная. Кларисса тоже появилась рядом с ней в Алжире. Когда Глория вышла замуж за торговца алмазами Оскара Ван Ламма, Кларисса последовала за хозяйкой в Париж. Она была ее единственной подругой, никогда не задавала вопросов, но все видела и улавливала. В Алжире она догадалась насчет Армана, а потом — благодаря редким скупым фразам Жюли — и насчет Клемана Дарделя и Жана-Поля Галлана. Трагические смерти, так и оставшиеся неразгаданными… Жан-Поль покончил с собой. Почему? Кто знает… Клеман был еврей, и его арест в 44-м был вполне предсказуем. Убийство во время войны в Алжире колониста Прадина тоже никого не удивило. До Клариссы доходили слухи, и она иногда так смотрела на Жюли… Что она могла заподозрить? Глория летала по миру — красивая, элегантная, обожаемая, а Жюли — всегда в черном, в черных перчатках — следила за домом, как вдова. Ван Ламм тоже продержался недолго — умер от кровоизлияния в мозг. Тут сказать было нечего. Кларисса знала, что Жюли обманула Джину, она слышала разговоры по телефону и уловила суть плана. Если Жюли сумела замыслить нечто подобное сейчас, в прошлом она вполне могла составить интригу и против мужей сестры…

На месте служанки Жюли рассуждала бы именно так. Но пошла ли Кларисса дальше? Поняла или нет то, чего и сама Жюли до сих пор не понимает? Почему она злоумышляла против людей, которые так хорошо к ней относились? Нет, Кларисса ни за что не догадалась бы, что Жюли всегда боялась своей сестры. Особенно после рокового поворота руля, бросившего «Испано-сюизу» на фонарный столб. Глория в аварии не пострадала. Удача никогда ей не изменяла. Чтобы нанести ей удар, требовались время, терпение и случай. С течением лет злоба растворяется, линяет. Кларисса заметила, что после смерти последнего мужа Глории сестры немного сблизились. Первым умолк рояль, много лет спустя — скрипка, и Глория с Жюли поняли, что им придется смириться и терпеть присутствие друг друга. Случай привел их на остров. И Джина в «Приюте отшельника» тоже оказалась по воле случая. Жюли может с чистой совестью сказать: «Я ничего такого не хотела. А если и решила их свести, то из чисто научного интереса, как химик, изучающий свойства разнообразных веществ при создании новой формулы».

Она поднимается, наливает полный стакан минеральной воды. Она ожила — благодаря любопытству, расколовшему заскорузлую корку безразличия, которая столько лет защищала ее от внешнего мира. Глория впервые познала сомнение. Она никогда не страдала — ни по воле обстоятельств, ни из-за людей, и вот за три месяца до победы над временем у нее возникли вопросы. Жюли вдруг ясно понимает, что и как следует делать дальше. Душа наполняется странным чувством, горькая нежность пробуждает глухую боль в боку. У нее мало времени. Она глотает таблетку и мирно засыпает.

Ее будят крики стрижей. Половина девятого утра. Торопиться некуда, можно спокойно встать, умыться, одеться, но Жюли не терпится узнать, как провела ночь Глория. Она зовет Клариссу.

— Как там наша Мадам?

— Согласилась выпить чаю, есть не пожелала, — не вставая, отвечает Кларисса.

— Как она тебя встретила?

— Не слишком любезно. Ворчала. Спросила, привезли ли мебель мадам Монтано.

— И что ты ответила?

— Что должны привезти сегодня утром.

— Какое ей дело до мебели Джины?

— Хочет, чтобы я порыскала вокруг дома. Поручение дано не только мне, но и доверенным лицам.

— Моя сестра помешалась, — пожимает плечами Жюли. — Значит, подруги Глории собираются ходить дозором вокруг виллы «Подсолнухи»? Какая нелепость!

— Она и вас об этом попросит!

— Пойду сама взгляну.

Глория сидела в подушках на кровати, лицо ее выглядело измученным и осунувшимся. В огромных глазах зияла пустота, но кольца и браслеты она надеть не преминула.

— Сядь там, — прошептала она. — Спасибо, что заботишься обо мне. Скоро, кроме тебя, никого не останется.

— Почему ты так говоришь?