Алая маска

Тогда, в кабачке, мы чуть из-за этого не рассорились, но все же в одном остались единодушны: правосудие в России есть! Не побоялся защитник говорить в присутствии сановников (которыми наводнена была зала судебного заседания) о связи совершенного преступления и борьбы за идею, не побоялся председательствующий несколько раз напомнить жюри, что важнее всего их беспристрастность, не побоялись присяжные постановить: «невиновна».

Мы много раз выпили за них и за правосудие, но, несмотря на выпитое, опьянения я совсем не чувствовал. В кабачке пахло мимозой; а может, мне так казалось от приподнятого духа, ведь какая мимоза в дешевом питейном подвальчике? Но когда мы расходились, потянуло гарью. Мы увидели на том берегу Невы, на Выборгской стороне, зарево большого пожара, это фабрика горела; а едкий багровый дым клубами несло через строящийся мост, прямо на здание суда, словно какое-то мрачное знамение. И у меня внезапно испортилось настроение…

Надо же, а ведь я отчетливо помню, чем пах тот день…

Облако за окном, быстро унесенное порывом ветра, бросило мимолетную тень на мостовую, и мне вдруг показалось, что снова горит фабрика на том берегу, и тревожный холодок пополз по спине.

Я прижался разгоревшимся лбом к оконному стеклу, — ночью были заморозки, и стекло сохраняло еще утренний холод. Надо успокоиться, что я, как мальчишка, действительно, всякое лыко в строку пишу…

Но неужели мои товарищи и вправду записали меня в службисты? А мою прямоту и желание совершенствоваться в своей работе почитают за карьеризм? Что ж, кто-то из них, ответственно относясь к исполняемой работе, тем не менее нетерпеливо ожидает назначения на место члена суда или товарища прокурора; но я никогда не променяю свою живую деятельность ни на какие соблазнительные должности. Даже более соблазнительные с точки зрения материальной.

Я усмехнулся, вспомнив, что как раз сегодня окружной прокурор и мой непосредственный начальник Залевский встретил меня у самого входа в Окружной суд и попенял мне на неприличную для моего положения привычку пеших прогулок.

— Надо хотя бы брать извозчика, если вы не имеете собственного экипажа, — высокомерно закончил он свою отповедь, а я не смог сдержать непочтительной улыбки. К счастью, этого он не заметил, так как, не заботясь о произведенном на меня впечатлении, повернулся ко мне спиной и прошел вперед.

Не могу разделить уверенность старшего товарища в том, что судебный следователь уж такая важная птица, что ему нельзя прогуляться по хорошим мостовым, спеша на службу. Напротив, если бы вдруг я обзавелся собственным выездом, это могло бы возбудить смутные намеки на корыстный характер моей служебной деятельности; ведь я не скрываю, что мое материальное положение несколько стеснено, так как я сирота и теперь содержу молодую еще тетку, давшую мне кров и оплатившую мое образование.

И вправду, только недавно я понял, сколь во многом отказывала себе Алина Федоровна, лишь бы я не нуждался в необходимом, и даже в излишнем. Только став кандидатом на судебную должность и начав появляться в дворянском собрании, я, оглядевшись вокруг, осознал, какие немодные и неновые туалеты у моей красивой и кокетливой тетушки, и как, должно быть, невыносимо молодой еще женщине сравнивать себя с другими дамами, уступающими ей и в возрасте, и во внешности, но побеждавшими богатыми нарядами и ценными украшениями. Лишь только получив первое жалованье, я сразу хотел повезти тетку на извозчике к Завидонскому, за модными сапожками да в atelie, к

madame Katiche на Знаменскую улицу, но она отказалась категорически.

— У меня все есть, что требуется, — ласково, но твердо заявила она. — А тебе, Алешенька, эти деньги пригодятся. Тебе нужно иметь прилично отделанную квартиру, одеваться у хорошего портного, бывать в опере. А я теперь и выхожу редко, а гостей и того реже принимаю…

Мне эти ее слова больно резанули сердце. Я же помню, как моя тетка любила балы и театры, с каким удовольствием наряжалась и примеряла драгоценности. Ни одной итальянской оперы не пропускала, знала в этом толк и получала истинное наслаждение от теноров и сопрано. А у Завидонского, стоило ей показаться на пороге, приказчик сразу звал хозяина, и тот самолично, став на одно колено, обмерял ей изящную ножку и никогда не брал вперед денег.

— Алина, какая опера? — с досадой спросил я. — Я не собираюсь бывать в опере. Мой образ жизни будет далек от праздного.

— Может, ты и жениться не собираешься? — подняла брови Алина.

— Жениться я собираюсь еще меньше, чем бывать в опере, — отрезал я с непреклонным видом, и мы оба рассмеялись.

Я вспоминал ее веселый смех и — в то же самое время — печальные глаза, стоя у окошка в своей следственной камере, когда в дверь постучал пристав.

— Прошу прощения, — кашлянув в усы, сказал он, — вам надлежит прибыть на место обнаружения преступления. Найдено мертвое тело.

* * *