Алая река

– Я опешила. «А Мики? – спрашиваю. – Когда Мики ждала – не употребляла, что ли?» «Нет, с Мики все нормально. Богом клянусь». Так Ба сказала. Еще улыбнулась, будто довольная очень. Типа, вот, Мики чистенькая, не то что ты. «Лиза, – говорит, – колоться начала, уже когда Мики родилась».

Некоторое время перевариваю информацию.

– Кейси! Она ведь могла тебе и солгать. Да наверняка солгала. Припугнула.

Нет, я не убедила сестру. Вопрос остается открытым.

Кейси качает головой.

– Хорошо бы и мне в это поверить. Насчет того, что Ба просто на испуг брала. Чтобы я не сорвалась. Но нет. Знаешь, я от остановки шла – а она мне вслед вопила: «Жалко кроху! Жалко кроху!» Я всю ночь глаз не сомкнула, все думала.

Эшли ничего не знала про наш разговор. Утром я ей записку оставила. Написала, что буду в надежном месте, что не сорвусь. И свалила, пока все спали. На автобусе доехала до Фиштауна. Пошла к Ба. Прикинула, что она на работе должна быть. Так и оказалось. На стук она не ответила. Ключей у меня не было, но ты ж знаешь про эту аллейку и что калитка еле держится. Ну, я ее пнула посильнее, проскочила, стекло разбила в задней двери, руку сунула, замок открыла изнутри. Знаю, это плохо. Плевать.

Влезла в дом – и сразу в подвал. Меня эта мысль прямо разъедала, до зарезу надо было выяснить. Ты в курсе, что у Ба в подвале есть особый шкаф? Ну так вот, там папка хранится. На самой нижней полке. Подписана «Девочки». Я ее достала. Здоровая такая пачка документов. Твое свидетельство о рождении, всё чин чином: имя – Микаэла Фитцпатрик, фотка из больницы, рост-вес и прочее. В целом – что здоровый ребенок. Без отклонений… И полная фигня обо мне. Только бумажек при выписке из больницы – хватит комнату оклеить. Инструкция, как меня откачивать. Как откачивать ребенка, рожденного от наркозависимой матери. Предупреждения: что я несноснее нормальных детей. Что орать и скулить буду в режиме нон-стоп. И рецепт на фенобарбитал. Ну и что получается, Мики? Получается, что я с рождения подсажена.

Едва не бросаю: «Известно мне про такие инструкции. Проходила. С Томасом».

Спохватываюсь. Молчу.

Кейси невесело смеется.

– Ну, раз уж я в бумаги влезла, стала дальше смотреть. И кое-что другое нашла. Целую вкладку с надписью «Дэн Фитцпатрик».

Киваю.

– Понятно, – говорит Кейси. – Дальше ты в курсе.

Снова кивок.

– Ты их нашла, да? И открытки, и чеки?

– Да.

– Хорошо.

Кейси некоторое время раздумывает.

– Наверное, я специально их в тайнике оставила. Решила: будешь меня искать – в тайник-то уж точно слазишь.

* * *

– Рассиживаться в доме у Ба мне нельзя было, сама понимаешь, – говорит Кейси. – Я забрала больничные бумажки насчет себя да еще одну папину открытку. На мое шестнадцатилетие. Прибирать за собой не стала. Бардак оставила. Подумаешь… Ушла тем же путем, каким и пришла. По Жирар-авеню пешком до Южной, там голоснула, открытку с адресом водителю показала, он повез. А живет там папа или нет – откуда мне было знать? Просто без вариантов получалось, и всё… Так вот и зависла у него с начала ноября. Он обо мне заботится. Всё дает – еду, одежду. Уже и детскую для внучки подготовил… – Впервые Кейси смотрит на меня со страхом. – У нас с малышкой будет всё необходимое, Мики.

– Знаю, Кейси, знаю.

Она об этом не просит. Но я вдруг понимаю: нужно показать ей Томаса.

На цыпочках идем по коридору. Бесшумно открываю дверь. В детскую выплескивается порция тусклого света – достаточно, чтобы разглядеть на кровати ком из подушек и одеяла, а внутри, как в гнезде, – моего мальчика.

Ловлю молящий взгляд Кейси. Киваю.

Она крадется к изножию кровати, становится на колени, упирается в колени руками, упирается взглядом в Томаса. И долго, очень долго не меняет позы.

* * *

Когда мы были детьми, в доме имелось всего пять книг. Одна из них – Библия. Вторая – история Филадельфии. Еще две – повестушки серии о Нэнси Дрю[27] – еще с бабушкиного детства. Наконец, пятая книга – старинное издание сказок братьев Гримм, с иллюстрациями, пугающими натуральностью ведьм и дремучестью лесов. Точно такое же издание я подарила Томасу на нынешнее Рождество.

Так вот, больше всего в этом сборнике меня впечатлила сказка «Гамельнский дудочник». Во-первых, она одна из самых страшных – как это Дудочник явился из ниоткуда и увел детей неведомо куда? Во-вторых, меня пугала беспомощность родителей. Почему городские власти не оказали им содействия в поисках? Почему они сами не собрались вместе, не организовали поисковые группы? По сути, предали своих детей. Наконец: куда делись дети? Что с ними стало? Может, их кто-то мучил? Может, им пришлось жить в какой-нибудь промерзшей пещере? Тосковали дети по родителям – или позабыли о них напрочь?

Почти каждый раз во время патрулирования я вспоминаю эту сказку. Наркотики отождествляю с Дудочником. Понятно, что ему запросто удалось увести детей; я насмотрелась, каков бывает наркотический транс. Воображаю опустевший город Гамельн, буквально слышу мертвую тишину его улиц, на которых больше не играет детвора.

Но сейчас, при виде коленопреклоненной, раскаивающейся Кейси, думаю: может, она и вернется…