Алая Завеса. Наследие Меркольта

Юлиан не слушал её. Он хотел отправить её в Эрхару, лишь бы ничего не слышать, и с трудом сдерживал порывы. Скуэйн несла бред. Она здесь не для того, чтобы помочь Юлиану, а для того, чтобы разрушить его жизнь.

Он закрыл глаза и увидел себя, висящего на кресте и яростно кричащего что-то в небеса. Это просто фантазия… Всего лишь фантазия. Такого с ним никогда не случалось. Халари – это сказка, а Скуэйн – фанатичка, которая в неё верит.

– Выполняйте же свою работу, – язвительно произнёс Юлиан. – Раскрывайте ворота в Эрхару и отдавайте меня Люциэлю. Пусть мстит мне за то, что я никогда не совершал. А сами наслаждайтесь жизнью, зная, что живёте, потому что предали меня.

– Ты идиот, – перебила Ривальда. – Я не отдам тебя Хозяину Смерти, клянусь.

– Отдадите. Если не хотите конца света, то отдадите. Вы же всегда так поступали. Прагматично.

– Прекрати.

– Нет! – Юлиан размахнулся и кинул фужер в стену. Он разлетелся на множество маленьких осколков.

Страсть бурлила внутри него. Он хотел не только провернуть то же самое со злосчастной индейкой, но и придушить столь некстати вернувшуюся Ривальду.

Скуэйн проследила за траекторией полёта фужера, но за этим не последовало никакой реакции. В любом другом случае она наказала бы Юлиана, но сейчас молчала, потому что не ощущала никакой власти над ним.

– Ты закончил? – спросила она, после того как Юлиан отдышался. – Не хочешь больше ничего разбить? Ничего страшного – я восстановлю.

Юлиан молчал. Он старался пропустить эту издёвку мимо ушей.

– Соберись же, – произнесла Ривальда и встала со стула. – Твоя судьба только в твоих руках. Если ты хочешь остаться Юлианом Мерлином – ты и останешься. Никто не заставит тебя пройти по тому пути, который тебе неприятен.

– Когда я всё вспомню, это уже не будет иметь значения.

Ривальда неспешно подошла к Юлиану.

– В таком случае, я тебе не позволю, – произнесла она. – Ты сомневаешься в моих способностях?

Юлиан повернул голову и заглянул в её глаза. Даже без былого блеска они оставались самыми яркими из всех, которые юноше приходилось видеть.

Она была настоящей. Живой. Той самой, по которой Юлиан горевал столько времени.

– Вы можете снова умереть, – ответил он и тоже поднялся.

– С меня уже довольно смертей. Я взяла на себя ответственность в виде воспитания Отречённого. Ещё осенью. Я не могу сказать точно, что мной тогда двигало, но всё это было не просто так. Я чувствовала что-то внутри тебя. И отныне это моё бремя.

Она никогда ранее не была такой откровенной, поэтому Юлиан не знал наверняка, можно ли ей верить. Но хотелось, потому что больше не на кого было положиться.

За последние месяцы Юлиан едва ли возвёл Ривальду в лику святых. Он считал её оплотом всемогущества, способным разрешить любую проблему. Теперь же она была рядом, и больше не казалась чем-то исключительным.

Ривальда Скуэйн была пусть и необычным, но человеком, а не богом. Она была ниже, чем казалось ранее. Её лицо не было безупречным. От неё не исходила аура ангельской энергии.

Но она оставалась последним человеком на земле, на которого можно было положиться.

– Всё будет хорошо, – выдавила из себя Ривальда и обняла Юлиана.

– Спасибо, что выполнили мою просьбу и остались живой.

Он чувствовал себя так, будто находится в объятиях матери. Маленьким мальчиком, которого недавно обидели, и он пытается найти утешения.

Должно быть, это стыдно? Нет. Злость покинула Юлиана, и он наконец-то почувствовал себя спокойно.

В этот момент Юлиан наконец-то уверовал в воскрешение.

Несколько дней ему не удавалось отделаться от состояния шока. Не каждый день приходится быть свидетелем воскрешения или узнавать о том, что ты – осколок бренной души Отречённого.

Это невозможно было принять в полной мере. Всю жизнь Юлиана обманывали – оказалось, что и его имя было ненастоящим. Он, обычный болван из Грунндебайтена, оказался настолько исключительным, что было неловко.

Юлиан ещё не осознавал, какой грех несёт на себе. Несмотря на то, что он ничего не помнил о прошлой жизни, это не освобождало его от ответственности. Халари много убивал и, несмотря на то, что он считал это за правое дело, его невозможно было оправдать.

Юлиан не мог поверить в то, что он такой же. Он не был святым и не только добро творил в своей жизни. Порой что-то толкало его на скверные поступки, но в душе ему всегда хотелось поступать правильно.

Он любил своих друзей, и ему причиняли боль их страдания. Он скорбел о смерти Ривальды и Уэствуда. Он искренне желал прогнать из города Сорвенгера.

Разве Халари был таким же? Разве в нём было что-то человеческое? Должно быть, Ривальда ошиблась, или Люциэль обманул её. Юлиан не тот, кто ей нужен. Он оставался всего лишь юнцом с посредственными способностями Проксимы.

Юлиан решил не думать об этом.

Он лежал на кровати и задумчиво смотрел в потолок, когда Магдалена ворвалась в дом. Она буквально светилась от счастья – летящей походкой пролетев мимо кухни, девушка едва ли не запрыгнула на Юлиана.

– Что случилось? – спросил юноша.