Алая Завеса. Наследие Меркольта

– И ты молчал об этом?

– Не хотел портить твоё настроение. Всё хорошо, Гарет прогнал его. Думаю, Рейнхард боится.

– Прогнал? Единолично?

– Да. Внутри него столько силы, что и представить сложно. И она растёт с каждым днём. В целях безопасности мы замаскировали его под Карла Свайнхерта и отправили в приют Старших Сестёр.

– Разумное решение, – кивнула Магдалена. – Будучи маленькой, много раз слышала о древней защите, наложенной при помощи любви и самоотверженности. Злу не понять этого, поэтому не переступить через этот порог.

Так же, как и Гарет, Юлиан сомневался в правдивости этих убеждений. Его друга бросили одного в Богом забытом месте, где некому даже присмотреть за ним. Сорвенгер, обладающий силой, которая позволила ему оказаться вычеркнутым из хронологии времени, без труда сможет попасть туда.

Но думать нужно было не об этом. На плечах Юлиана висела не такая ответственная, но куда более сложная миссия.

– Что с тобой? – напомнила ему о себе Магдалена. – О чём ты задумался?

Видимо, время пришло. Но Юлиан по-прежнему не мог себя заставить.

– Юлиан, – произнесла девушка. – Что с тобой?

– Я должен сказать тебе кое-что, – прошептал Юлиан.

Ему далось это с большим трудом. Взгляд Магдалены изменился. Юлиан не мог объяснить, что увидел в них, но отчего-то смог понять, что она начала догадываться.

– И о чём же? – её тон был отнюдь не нежным, как раньше.

Юлиан окончательно растерялся. Взгляд Магдалены давил на него, и это мешало собраться. Возможно, стоило написать письмо вместо личной встречи.

– Не пугай меня, – сказала Магдалена. – Не говори, что ты уходишь.

– Не хочу… Но должен.

Магдалена кивнула головой. Она пыталась сохранять самообладание, но выражение лица убеждало в обратном – она еле сдерживалась.

– Не хочу, но должен? Я не понимаю тебя, Мерлин. Если не хочешь что-то делать, то и не делай. Если ты кому-то чем-то обязан, то подумай трижды. Правила придуманы для слабаков, а не для нас с тобой.

Именно это было причиной данного разговора.

– Дело в другом…

– Так соберись и скажи уже. Ведёшь себя как мямля. Ты уходишь от меня к Лютнер? Красавице, что однажды уже предала тебя? Тебя жизнь вообще ничему не учит?

Юлиан не видел её прежде столь серьёзной и дерзкой. От привычной нежности не осталось и следа – перед ним стояла взрослая женщина, наученная опытом, включающим в себя не только хорошее.

Юлиану стало ещё страшнее. Сражаться против Моритца Зеннхайзера было куда проще.

– Она была вынуждена, – произнёс он.

– Вынуждена? Кто её заставил? Она не приложила никаких усилий ради того, чтобы удержать тебя.

– Она бросила всё ради меня. Сбежала из дома.

– И убежит туда обратно, как только закончатся деньги. Неужто ты не понимаешь этого? Предавший однажды предаст дважды.

– Я люблю её.

– Нет, Мерлин. Ты не умеешь любить.

Это было очень обидно. Но Юлиан предпочёл не отвечать оскорблением на оскорбление, потому что знал, что Магдалене тяжело и без этого.

– Мы можем остаться друзьями, – сказал он.

– Нет, не можем. Ненавижу эту фразу. Не будет никакой дружбы, потому что ни тебе, ни мне она не нужна. Мы оба это знаем.

– Прости меня, Магдалена. Мне очень жаль.

– Я понимаю тебя. Я знала, что это случится однажды. Говорила тебе, что это всегда происходит в моей жизни. И ты не стал исключением.

Юлиану не хотелось, чтобы она навсегда исчезала из его жизни. Но порой приходится принимать сложные решения. Обратного пути уже не было.

– Я – лишь неудачный опыт.

– Согласна. Хуже и быть не может. Спасибо за то, что дарил надежду. Я отпускаю тебя, Мерлин и не буду больше появляться в твоей жизни. Карма сама тебя настигнет.

На этой эффектной ноте она резко развернулась и зашагала прочь. Юлиан ещё не мог осознать, что больше никогда её не увидит. Хотелось со всех ног броситься за ней и признаться в том, что всё сказанное было шуткой, но Юлиан держался.

Иного выбора у него не было. Он сам загнал себя в этот угол. Юлиан отвратительно себя чувствовал – никогда прежде он не считал себя столь жалким, но приходилось стойко держаться. Магдалена ушла из его жизни. Юлиан лично перевернул последнюю страницу этой главы, которая, несмотря на скверное окончание, всё же оставалась хорошей главой.

Юлиан не жалел ни о чём. Магдалена тоже дарила ему надежду, и он был очень благодарен ей за это. Она не заслужила того, что получила. Но Юлиан был представлен в этом городе в единичном экземпляре, и не мог разом остаться сразу с двумя.

Довод был сильным, но нисколько не успокоил Юлиана. Он хотел плакать и кого-то обвинять, хотя знал, что вина лежит только на нём.

Присев на скамейку, он закрыл лицо руками. Ему было очень стыдно, и он желал спрятаться от всего мира. Казалось, что прохожие, птицы и даже растения называют Юлиана подлецом и тычут в него пальцами, а единственным щитом остаются его руки.

Он не хотел никого видеть.

Гарет начинал ненавидеть эту жизнь. Время в приюте Старших Сестёр длилось настолько медленно, что прошла, казалось бы, целая вечность. Но, оглядываясь назад, он понимал, что минуло всего лишь три дня.