Алая Завеса. Наследие Меркольта

Оттуда бесшумно выглянул всё это время прятавшийся там метамфорф. Он снова выглядел так же, как Юлиан. Видимо, ему полюбился этот образ, однако, он немного подкорректировал его, решив сменить причёску.

– При чём здесь он? – спросил Юлиан.

В нём кипела ненависть, потому что на такой небольшой территории собрались сразу два человека, вызывающих отвращение. Один из них был убийцей Ривальды, а другой – Уэствуда.

– Близнецы всегда рождаются с противоположной друг другу Проксимой. Огонь-вода, воздух-земля, целитель-боец… Свет-тьма. Тождественные диады.

– Я не ослышался? Вы только что назвали нас близнецами? Первого попавшегося метаморфа нарекли моим братом?

– Натаниэль, – изящно улыбнулся Сорвенгер. – Столь трагично разлучённый с братом в младенчестве. Мне отрадно видеть, что спустя столько лет семья воссоединилась. Думаю, вам есть, что обсудить. Лишь прошу – не убейте друг друга.

Сорвенгер сделал пару шагов назад и растворился в темноте, оставив Юлиана наедине с убийцей Уэствуда.

Он лгал. Конечно, лгал. Это какая-то уловка, потому что Юлиан никогда не слышал о потерянном братце. Возможно, этот трюк Сорвенгера являлся мерой психологического давления или чего-то в этом роде. Но не был сомнений в том, что это – ложь.

Юлиану хотелось сбежать отсюда, но ноги невольно сделали несколько шагов навстречу к «брату». «Натаниэль» повторил его движения, после чего они оказались в центре круга на расстоянии в ярд друг от друга.

Каждый смотрел другому в глаза и не мог остановиться. Он был безумно похож на Юлиана, но не полностью, потому что не было никакого ощущения, что он смотрится в зеркало. Форма носа немного отличалась, лоб был ниже, губы тоньше, а глаза выражали настоящее презрение ко всему окружающему. Юлиан же пока лишь тренировал этот навык, и временами его взгляд казался окружающим и нелепым.

– Ты убил Уэствуда, – медленно произнёс Юлиан. – Заставил страдать моих друзей. Кем бы ты ни был, я сделаю с тобой то же самое.

– Не провоцируй меня, – ответил Натаниэль. – Ты слышал, что он сказал. Если я убью тебя, мы не сможем освободить моего отца.

– Какого ещё отца?

– Акрура Эодреда Молтембера, – гордо сказал близнец.

Один из огней резко всполохнул.

– Если ты и впрямь мой брат, то это не наш отец. Нашим отцом был Вильгельм Мерлин – человек, который ценой своей жизни помог заключить Молтембера в Эрхаре.

– Вильгельм Мерлин похитил одного из новорождённых сыновей Акрура Молтембера и назвал своим.

Юлиан не был готов к этой информации. Сначала ему сказали, что он – Отречённый, а потом поставили перед фактом, что ещё и сын Молтембера. Нет, они лгут. Все до последнего. Юлиан оставался сыном Монроука. Не имеющим никакого отношения к крови Халари.

– Сорвенгер манипулирует тобой. Разве ты этого не понимаешь?

– Мы с ним оба верны одному и тому же делу. Возрождению величия моего отца.

– Величия? Разве ты не знаешь о его деяниях? Сколько терактов он устроил на территории Европы? Сколько невинных людей погибло? Сколько могло бы погибнуть, если прошлой осенью мы бы его не остановили?

– У него не было другого выбора. Иногда для достижения поставленной цели необходимо принести жертву.

– Цели? Ты веришь в какую-то цель? Видимо, тебе промывали мозги с самого детства.

– Нет. Это вам всем промывали мозги через газеты и телевидение. Называли отца террористом, экстремистом и врагом народа. А он лишь хотел подарить этому народу свободу. То, что они заслужили. Эти люди… В кабинетах, на верхушках власти… Они забирают себе всё, что принадлежит народу. Лишают их воли. Контролируют каждый шаг. Впрочем, откуда тебе знать. Вырос в богатстве. Даже не знаешь, каково это – драться за каждый кусок хлеба. Ежедневно воевать для того, чтобы выжить.

– Мы живём в разных мирах. Нам всем хватает еды. Никто не чувствует себя скованным.

– Ты многого не знаешь, потому что никогда не был им. Обычным человеком.

– А ты был?

– Мне пришлось пройти через то, что твоя нежная натура и представить не может. Ты никогда не слышал о «Спарте». Интернате для таких, как я. Я бы рассказал тебе, но боюсь, что привыкший к мягкой перине мальчик не перенесёт этого.

Кулак Юлиана сжался.

– Я через многое прошёл. Не тебе называть меня мальчиком.

– Мужчина? – Натаниэль засмеялся во весь голос. – Ты хочешь назвать себя мужчиной? Да ты жаловаться бежал всякий раз, как колено разбил. Плакал, когда всё шло не так, как ты хочешь! А эти твои метания между одной и другой? Как же жалко ты выглядел!

– Откуда ты знаешь? Ты ничего не знаешь про меня.

– Я всё про тебя знаю. Я наблюдал за тобой и поражался вселенской несправедливости. В детстве ты смотрел мультфильмы. Листал журналы с картинками. Мама тебе сказки на ночь читала, а дед всё грезил о том, как ты унаследуешь его империю. Ты его разочаровал, к слову… А я? Едва ли не с пелёнок я питался объедками и знать не знал, что такое – человеческое отношение. Я тренировался. Ежедневно. На износ. Для того, чтобы освободить нашего с тобой отца! Ты ничего не делал! А я посвятил этому свою жизнь.

Юлиан засмеялся.

– Это похоже на нытьё.