Алан Гленн - Американский орёл

- Наконец-то мой идиот-кузен получит по заслугам.

Затем Тедди собрал карточки и передал их одному из легионеров Лонга.

- Так, вопрос номер два - некоторые замечание Хьюи Лонга, которые мы прослушаем прямо сейчас. Хэнк? "Виктрола" готова?

Послышались вялые аплодисменты. Сэм сидел спокойно, размышляя о других именах, вписанных в карточки. Шестьдесят-семьдесят жителей города этим вечером занимаются своими делами, не подозревая и даже не представляя, что их только что внесли в список, который со временем их уничтожит. Как тот пожарный О'Хэллоран, который вырезает игрушки из деревяшек и торгует ими на улице. В горле Сэма застрял ледяной комок. Возможно, в этом списке было и его имя.

Он крепче скрестил руки, пока парень по имени Хэнк вертелся вокруг установленной в углу "Виктролы", а из двух динамиков, поставленных на стулья, раздался хорошо знакомый южный говор тридцать третьего президента США:

- "Однако друзья мои, пока мы не начнём распределять богатства, пока мы не ограничим большого человека ради маленького, мы никогда не добьёмся для людей ни счастья, ни свободы. Так говорит Господь! Он так указал. У нас есть всё, что нужно нашему народу. Слишком много еды, одежды, жилья - почему бы не позволить всем насытиться и жить спокойно, как наказал нам Господь? Из-за того, что меньшинство владеет всем, большинство не имеет ничего. Я сомневаюсь, что многие из тех, кто сейчас меня слушают, хоть раз бывали на барбекю! Когда-то мы ходили туда, собирались по тысяче человек и более. Если тогда собиралась тысяча, то и сейчас мы способны поставить на стол достаточно хлеба, мяса и всего остального для тысячи человек. Тогда позвали бы всех, и каждый смог бы насытиться. Но представьте, что на одном из таких барбекю для тысячи человек, один возьмёт девяносто процентов всей еды, убежит с ней и съест всё в одиночестве, пока ему не станет плохо. Тогда остальным девятистам девяноста девяти останется лишь одна сотая, и многие станут голодать, а всё из-за одного-единственного человека, который забрал больше, чем он может съесть. Итак, леди и джентльмены, Америка и весь американский народ приглашён на барбекю. Господь пригласил нас есть и пить столько, сколько захотим. Он улыбается, глядя на нашу землю, на которой мы выращиваем урожай, чтобы было, что есть и носить. Он указал нам места в земле, где находится железо и другие материалы, дабы мы имели всё, что захотим. Он раскрыл нам тайны науки, дабы облегчить наш труд. Господь сказал: "Приходите на мой пир". И что случилось потом? Рокфеллер, Морган и их приспешники и забрали то, что предназначалось для ста двадцати пяти миллионов человек, оставив достаточно лишь для пяти миллионов, дабы остальные сто двадцать миллионов могли поесть. Поэтому миллионы должны голодать, оставшись без данных Богом благ, если мы не вынудим их вернуть хотя бы часть этого..."

***

Сэм держал руки сжатыми в кулаки в карманах, когда запись закончилась и большинство собравшихся принялись аплодировать. Сидеть и не шевелиться было его собственной маленькой формой протеста, и это было самое лучшее, что он мог сделать. Сидевший рядом Шон начал клевать носом, и Сэм пихнул его локтем.

- А?

- Речь закончилась, - сказал он. - Изобрази воодушевление.

Шон прикрыл зевок.

- Простите. Задремал. Кажется, я уже слышал эту речь раз шесть за последние десять лет. Рокфеллеры и Морганы слишком богаты. Все остальные слишком бедные. Новый гомстед-акт. Никто не раб, все короли. - Он оглядел улыбавшиеся, в основной массе, лица. - Тот же самый трёп. Если Царь-рыба хочет в следующем году переизбраться на третий срок, ему нужно придумать что-то получше, чем постоянные повторы старых речей.

- Работает же.

Тедди, партийный вожак, вернулся к трибуне и извлёк из пиджака ещё один лист бумаги.

- Ладно, ладно, ладно. Последний пункт в повестке дня. У меня тут список имён. Те, чьи имена я назову, могут сразу же покинуть зал. Для вас собрание окончено. Увидимся в следующем месяце. Итак, поехали: Эббот, Алан, Кортни, Делрой...

В зале как будто резко упала температура. Сэм заметил, что и у остальных было то же чувство, люди ёрзали в креслах, оглядывались. Без разницы, что там сказал Тедди, это было необычно, это было неправильно. Шон весело зашептал.

- Вот, как бывает на оккупированных землях. Нас разделяют. Одни могут идти, а других расстреливают. Интересно, в какой группе мы.

- Шон, никого расстреливать не будут.

- Может и так. Но револьвер-то у вас с собой?

- А что?

- Если начнут палить, я хочу быть позади вас. У меня такое чувство, что без боя вы не сдадитесь.

Сэм держал рот на замке. Он-то знал, где сейчас его револьвер. Дома, в безопасности. Тедди закончил перечислять:

- Уильямс, Янг и Циммерман. Так, поживее, поживее.

Раздался звук сдвигаемых стульев, шорох шагов и скрип дверей, и Сэм заметил, что опустела почти четверть зала. Теперь тут стало так тихо, что он слышал даже свист парового свистка на верфи.

Тедди прочистил горло.

- Так. Ладно. Остальным приготовиться к действительно важным делам, ясно?