Алави его светлости

Некстати вспомнился Толик. Он словно получал удовольствие от моих страданий. Каждый раз находил повод, чтобы устроить скандал и довести меня до слез, а если повода не было, он его придумывал: не так стоят зубные щетки, не так посмотрела, слишком длинная юбка (ты что, монашка), слишком короткая юбка (ты что, шлюха), не тот цвет (ведь монашек шлюх не бывает) и так далее. Мне впору книгу писать: «Как жить с мудаком и сохранить психическое здоровье?». В ответ на этот вопрос напрашивается любимая фраза нашего сантехника: «как-как — каком!». Именно «каком» он и чинил каждый раз текущую канализацию у соседки сверху, но ароматные водопады раз в неделю — это уже отдельная история. Сдается мне, ему просто Дина Егоровна нравится и, уж не знаю, какие трубы он ей там прочищал, но явно не те, что надо.

— Весьма любопытно, но не по теме.

Вынырнув из воспоминаний, не сразу поняла, что передо мной «душечка магал», который только что познакомился с моей соседкой сверху, сантехником и, кажется, даже Толиком, что б ему, прости господи, вечно ворочаться!

— Пока, кроме того, что я супер-герой, ничего, — выпалила на одном дыхании.

— Дар прозорливости?

— Что-то типа того, — ответила уклончиво, стараясь не обращать внимания на темнеющий взгляд магала.

— По поводу нашей связи, — он неожиданно коснулся теплыми пальцами моего живота и обвел замысловатый рисунок. Кожа покрылась мурашками и мне захотелось стукнуть Ноэля за довольную ухмылку. А еще отодвинуться, чтобы он перестал касаться меня. Вот только некуда было двигаться. Вжалась в спинку стула, стараясь не обращать внимания на его поглаживания, отзывающиеся странными, прежде незнакомыми ощущениями. Руки и ноги словно налились свинцом, потяжелели, а внизу живота… Так! Я на приеме хирурга. Аппендицит, слепая кишка, поджелудочная! Нет, не то. Гангрена! Зрелая такая гангрена, в соку…

Пальцы мужчины замерли. Мне казалось, магал не умеет смеяться, но это не так. Сначала беззвучно, а затем от души, в полный голос. Я смущенно обернулась на изумившихся ребят, а лори Радгал и вовсе рот открыл. От падения колбы с темными частицами его спасли исключительно опыт и ловкость рук. А Ноэль, тем временем, не думал успокаиваться. Точнее, успокаивался, но, глядя на меня, снова смеялся.

— Да что с тобой не так-то? — разозлилась я и даже пихнула монаршего сына, оценив крепость его груди.

Насилу успокоившись, хотя плечи мужчины все еще подрагивали от смеха, он огорошил:

— Ты уникальная женщина, алави.

— Все люди уникальны. Чего смешного-то?

— Ты первая, кого мои прикосновения заставляют думать о гангрене.

— Это неприлично — копаться в чужой голове! — прошипела, словно закипающий чайник. — Это мое личное пространство, и ты не имеешь права туда вмешиваться!

— Подруга подтвердит, некоторые мысли невозможно не услышать или не увидеть.

— Вот, значит, как? Получи фашист гранату!

Отложила шприц с кагхой и, сложив руки на груди, старательно представила, как роскошные волосы магала выедает лишай, а идеально чистая кожа покрывается прыщами. Мужчина ухмыльнулся, склонив голову на бок:

— Забавные фантазии, — на мою коленку легла тяжелая ладонь, мгновенно меняя образ в голове. Ноэль без моих прикрас и я… ой!

Вспыхнула, отталкивая от себя руку:

— Это что еще за фокусы? — очевидно, демонстрация силы. Меня победили в моей же собственной голове!

— Твой страх, алави, приобретает иные краски. Мне даже становится любопытно.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! — выругалась я.

— По поводу нашей связи, — напомнил он, на этот раз не распуская рук. — Я чувствую, когда ты мне врешь. И не советую повторять, — неожиданно мужчина поднялся, чем привлек внимание присутствующих. Окинул мою команду взглядом, а затем холодно сообщил: — с Земли вам доставили книги. Заберешь у меня, как закончите.

Под всеобщее молчание он спокойно покинул лабораторию.

После ухода магала далеко не сразу смогла прийти в себя. Не давали покоя противоречивые эмоции. Рая все время брезгливо зовет меня недотрогой, только потому, что, в отличие от нее, я не прыгаю из одной койки в другую. Отчасти она, конечно, права. Все мои отношения с парнями после Толика заканчивались, по сути, не начавшись. Малейшая попытка поцеловать — и только они пятки мои и видели! Объятия — но только выше талии — терпела, стиснув зубы. Правда, потом обнимальщик не мог до меня дозвониться. От особо настырных отделывалась больной или сырой головой, днем рождения бабушки, похоронами соседского хомячка, с которым была весьма дружна, мытьем окон посреди зимы и так далее. О том, как откосить от свидания я могу монографию написать! Или книгу: «101 способ сказать «отвали» не сказав «отвали».

Но с Ноэлем все иначе.

Этот огромный мужчина пугал меня до дрожи и вызывал любопытство одновременно. Он дарил ощущение спокойствия и безопасности, хотя сам ходил по грани и вообще не был человеком… Шкаф и тот дружелюбней! Но нет. Спокойно с ним. И впервые от мужского прикосновения мне не хотелось сбежать или помыться. Впервые мне не захотелось сказать заветное «отвали».