Альбер Ламорис

Шару не предлагают альтернативы. Он хочет жить, а его, не успел он появиться, убивают. Чтобы убить Антигону, нужна была пещера, Жанну — костер; а для шара уже достаточно маленького камешка, пущенного из рогатки. В «Красном шаре» парадоксальным образом трансформировалась сила. «Сильными» стали дети, мальчишки, как бы для того, чтобы сила по–своему соответствовала слабости — и вдруг возникает образ такой знакомый, такой реальный и вместе с тем ужасный из–за этой трансформации, потому что так, как в других французских фильмах расстреливали участников Сопротивления, так в этом фильме мальчишки расстреливают Красный шар (и здесь снова обнаруживается тесная связь фильма — сказки — с современными ему произведениями французских художников, когда очень тонко тема столкновения героев с буржуазной действительностью — тема антибуржуазная — превращается в тему антифашистскую).

Смерть Жанны — это трагедия, а настоящая трагедия должна иметь какой–то разряд, катарсис, то есть уничтожение мучительных, угнетающих ощущений, глубочайшей боли, трагизма, которые преодолеваются и даже превращаются в противоположные ряды чувств.

Пьеса Ануйля «Жаворонок» должна кончаться смертью Жанны, сожжением ее на костре. Но Ануйль находит блестящий выход из трагедии Жанны. Действие «Жаворонка» строится как игра: действующие лица договариваются, что они сыграют все эпизоды жизни Жанны от начала (голосов, которые слышит Жанна) и до конца (костра). Хотя Жанну сожгли, как нас предупреждают в начале пьесы, персонажи то разыгрывают ее прошлое, то играют суд над ней в настоящем, то оценивают ее историю с точки зрения будущего.

Эта игра и позволила Ануйлю — вопреки историческим фактам — восстановить, утвердить историческую справедливость.

Уже зажжен костер. Уже Жанна начинает метаться от боли. Как вдруг вбегает Бодрикур, один из персонажей пьесы. «Прекратите, — кричит он, — ведь коронование–то не играли! Ведь договорились все играть! Это несправедливо. Жанна имеет право на коронование! Это было в ее истории».

Как жаворонок в небе, песня которого будет звучать всегда, Жанна бессмертна, ее истории нет конца. Затравленный зверек, умирающий в Руане, — это не конец. Настоящий конец истории Жанны — радостный.

Пьеса кончается коронацией короля Карла в Реймсе, триумфом Жанны.

Шар Ламориса гибнет прямо на наших глазах. Его история — с трагическим концом, этот конец — не Реймс, а маленький лоскуток на пустыре.

И все же вырываются из рук прохожих шары, и радуется им Мальчик. Погиб Красный шар, но не погибла мечта, поэзия. Ожили все воздушные шары Парижа, словно они знали про существование Красного шара, но только его смерть дала им силы вырваться на волю, уйти от людей, подтвердить, что поэзия существует, что она будет существовать всегда, пусть в таком хрупком и ненадежном виде; ожили, чтобы вернуть Паскалю радость и унести его с земли в волшебный мир воздуха.

Погиб герой, но не погибла идея добра, справедливости, идея сопротивления, правда, столь же непохожего на его выражение в других произведениях, как непохожи герои всех французских художников на Красный шар Альбера Ламориса.

Уходом, «улетом» поэзии из реального мира — мира прозы — кончает режиссер свою историю. В том, что ожили все воздушные шары Парижа; что не лишили надежды на возможность существования поэзии ни нас, ни Паскаля; что покинули землю, чтобы сохранить эту поэзию; наконец, в том, что сказка победила реальность, — и заключается катарсис фильма «Красный шар».

Фильм «Красный шар» вмещает в себя много мыслей, идеи, ассоциаций; но, несмотря на это, с первого же его кадра возникает ощущение легкости и ненавязчивости, полной естественности происходящего. Отчего это? Быть может, суть заключается в особом построении «Красного шара», названного С. Юткевичем одним из наиболее примечательных фильмов в истории киноискусства, а П. Лепрооном — классической, идеальной формой кино, фильмом, который является, подобно своему главному герою, вещью «круглой», законченной, неделимой? Посмотрим.

История Мальчика и Шара развивается в течение трех дней. Классическая музыка Гайдна, Моцарта, Бетховена выразила себя в трехчастной сонатной форме: соната основана на интенсивном и непрерывном противопоставлении и развитии двух тем. После третьей части иногда следует кода — заключение, победа, триумф.

Три дня «Красного шара», три дня развития и столкновения двух «тем». Первый день — знакомство; второй день — приручение и дружба, но, с другой стороны, появление уличных мальчишек; третий день — гибель Шара, и кода — уход Мальчика с Земли вместе с ожившими воздушными шарами.

Внутри каждой своей части соната тоже имеет трехчастное развитие. Сначала дается экспозиция темы. Потом тема разрабатывается. И потом она повторяется в виде репризы, но уже видоизмененная, в другой тональности.