Альберт Эйнштейн

И Сцилард рассказал о разговоре, который имел место между Сэмом Гаудсмитом и прикомандированным к нему майором из военного ведомства. Когда Гаудсмит заявил майору (это было еще в Страсбурге), что «у немцев, слава богу, нет бомбы, и мы тоже, значит, в ней нуждаться не будем», майор, прищурившись, посмотрел на Гаудсмита и с ударением сказал: «Ну нет, теперь, когда мы ее имеем, мы ее используем так или иначе. Я хочу, чтобы вы это поняли, Сэм!» Среди военных, — добавил Сцилард, — имеется влиятельная группа, в том числе начальник штаба Маршалл и министр Стимсон, которая требует, чтобы японские города были превращены в полигон для испытания бомбы. Они жаждут крови и разрушений! Особенно воинственно настроен начальник атомных работ Лесли Гровз. Как говорят его подчиненные, он даже во сне мучается кошмаром: как бы не закончилась война прежде, чем будет сброшена его бомба! Еще трагичнее то, что среди физиков, занятых в работах, также имеются люди, готовые пойти на бессмысленные разрушения и убийство людей. Например, Эдуард Теллер…

— Теллер? Я не забыл еще, как он приезжал ко мне вместе с вами в тридцать девятом. С каких пор он стал таким кровожадным, этот ваш Теллер?..

…— Но, к счастью, многие другие физики смотрят иначе. Джеймс Франк[68]

, Гленн Сиборг, Ганс Бэтэ и еще несколько ведущих работников составили план, который хотят направить президенту. Они предлагают сразу после проведения окончательных испытаний осуществить публичную демонстрацию нового оружия в присутствии представителей союзных и нейтральных держав. Ученые, занятые в проекте, могли бы выпустить от своего имени или от имени правительства краткое коммюнике с изложением сущности открытия. Затем последовало бы торжественное предупреждение, обращенное к Германии (если война с нею не будет закончена) и к Японии с требованием капитуляции. В случае отказа дальнейшим шагом могло бы явиться оповещение о предстоящей бомбардировке с указанием точного ее места и времени. Противнику следовало предоставить ровно столько часов, сколько нужно для эвакуации из угрожаемых районов всех людей и животных. И только тогда…

— Нет, я против этого «только тогда», — резко перебил Эйнштейн.

— Я излагаю вам не свою точку зрения, а содержание доклада Джеймса Франка. Что касается меня…

И дальше Сцилард сообщил Эйнштейну, что он, Сцилард, составил памятную записку на имя президента. Главное содержание записки — анализ величайшей опасности для мира во всем мире, которая может возникнуть, если новую разрушительную силу превратят в инструмент политики правительства.

— Подумайте, что может произойти, если великие державы — Америка, Англия, Россия, — вооружившись чудовищным оружием, будут стоять друг против друга в послевоенном мире!

Малейший неосторожный шаг, малейшее необдуманное действие приведут к катастрофе. Только полный отказ от военного применения, только передача новой силы в руки международной организации — при участии России, Англии и всех прочих стран — могло бы спасти положение! Гарантии контроля за возможными злоупотреблениями подразумеваются. Насколько известно, многие физики, занятые в работах, включая таких людей, как Бэтэ, Моррисон и другие, согласны с идеями меморандума.

— Что же касается вас, учитель, то… В этом месте своей речи Сцилард запнулся и с принужденной улыбкой сказал:

— Второго августа тридцать девятого года я просил вас подписать письмо, содержавшее ходатайство действовать как можно скорее… А сейчас — в апреле сорок пятого — я хочу уговорить вас подписать другое письмо к президенту с просьбой воздержаться от поспешных действий!

И, вытащив из портфеля лист бумаги, Сцилард протянул его Эйнштейну. Покачав головой, тот взял письмо и, прочитав, молча поставил свою подпись.

Письмо не дошло.

В восемь часов утра 12 апреля 1945 года обвитый крепом флаг, приспущенный над зданием с колоннадой в Гайд-Парке, известил о смерти Франклина Делано Рузвельта.

Захватив с собой эйнштейновское письмо и свою памятную записку, Сцилард- попытался добиться приема у нового президента. Его не приняли и неофициально посоветовали обратиться к губернатору штата Южная Каролина господину Бнрнсу.

Бирнс, маленький человечек с зализанной вежеталем лысиной и сладкой улыбкой, не сходящей с плоского лица, покачиваясь в плетеной качалке, слушал прилетевшего из Нью-Йорка Сциларда. Господин Джеймс Бирнс — этого Сцилард не мог знать — был посвящен в государственную «тайну № 1» лишь совсем недавно. Совершенно конфиденциально — это было неделю или две тому назад — ему и еще нескольким лицам было сообщено, что новое оружие почти готово и призвано служить «рычагом для далеко идущего воздействия на русскую политику» и даже, если это удастся, «для производства внутренних изменений в России!..»

Когда Сцилард дошел до той части своего меморандума, где говорилось об опасностях атомного соперничества в послевоенном мире, Бирнс остановил качалку и со значительным видом сказал: