Алчба под вязами

Они подозрительно смотрят на бумагу. Пауза.

Симеон. Но коли он опять окрутился…

Питер. А где ты такие деньги достал?

Ибен (хитро). Я знаю, где они спрятаны. Я ждал… Маманя мне сказала. Это ейные деньги – те, что он выжал из ее фермы и спрятал от мамани. А теперь они по праву мои.

Питер. Где они спрятанные?

Ибен (хитро). Там, где без меня вам не сыскать. Маманя за им подглядела, а то так бы ей и не узнать.

Пауза. Они подозрительно смотрят на него, а он – на них.

Нну, по рукам?

Симеон. Не знаю.

Питер. Не знаю.

Симеон (смотрит в окно). Светает.

Питер. Раздуй-ка огонь, Ибен.

Симеон. Да сообрази чего-нибудь поесть.

Ибен. Ага. (С неискренней бодростью и веселостью.) Уж я вас покормлю, как следовает. Ежели вы думаете пёхом до Калифорнии переться, то надо вам на ребрах мяса нагулять. (Поворачивается к двери и многозначительно добавляет.) А ежели согласитесь, так можете и морем.

Останавливается у двери и замолкает. Они уставились на него.

Симеон (подозрительно). А где ты всю ночь пропадал?

Ибен (вызывающе). У Мин. (Медленно.)

Иду я туда, и охота мне целовать ее; а потом подумал я, что вы сказывали про его да про ее, и говорю себе: да я ей за это кровь носом пущу. А там дошел я до села да услышал вести, ну, и обозлился, как черт, и всю дорогу до Мин бегом бежал и сам не знал, что сделаю… (После паузы говорит смущенно; но еще более вызывающе.) Нну… как увидал ее, так бить не стал, целовать – тоже, а как заору, что твой бык, да как забранюсь – до того я был злой, – она перепужалась, а я – цап, да и взял ее! (Гордо.) Да-с, взял. Может, она была евоная, да и ваша, а таперя – моя!

Симеон (сухо). Влюбился?

Ибен (высокомерно и презрительно). Влюбился! Больно-то мне надобно!

Питер (подмигивает Симеону). Может, Ибен тоже думает жениться.

Симеон. Из Мин выйдет верная подруга – для цельной армии!

Хихикают.

Ибен. Да на кой она мне, кроме того, что она пухлявая да теплая? В том дело, что она была евоная, а таперя моя! (Идет к двери, потом оборачивается. Мятежно.) А Минни-то не такая уж плохая. Похуже ее сыщутся! Погодите, вот поглядим, с какой такой коровой старый хрыч окрутится! Сдается мне, что она даст Минни сто очков вперед! (Собирается уходить.)

Симеон (внезапно). Может, и ее попробуешь?

Питер. Ха! (От такой идеи он в восторге.)

Ибен (с отвращением плюет). Ее – здесь – а она будет с ним спать, оттягает маманину ферму! Да уж лучше вонючку ласкать или с гадюкой целоваться!

Ибен уходит. Братья подозрительно смотрят ему вслед. Пауза. Они слушают, как затихают его шаги.

Питер. Огонь раздувает.

Симеон. По морю-то в Калифорнию лучше… да только…

Питер. Может, это Мин его подучила.

Симеон. А может, и наврали, будто папаня женился. Уж лучше обождать да поглядеть на ее.

Питер. А покамест ничего не подписывать…

Симеон. Да проверить, что деньги настоящие! (Ухмыляется.)

А коли папаня и вправду окрутился, так ведь мы продадим Ибену то, что нам все равно нипочем не достанется!

Питер. Поживем – увидим. (С внезапным мстительным гневом.) А пока он не приедет, давай совсем бросим работать, пущай Ибен работает, коли ему охота, а мы давай только спать, да жрать, да пьянствовать, и гори она, эта чертова ферма!

Симеон (взволнованно). Господи, да ведь мы отдых заслужили. Давай покудова барствовать. А я так не вылезу из постели, пока завтрак не поспеет.

Питер. И не будет на столе!

Симеон (после паузы, в раздумье). А какая она, по-твоему, будет, наша новая мамаша? Такая, как Ибен полагает?

Питер. Оченно может быть.

Симеон (злорадно). Ну, так пущай она чертовкой окажется, пущай он от ее ради тишины и спокоя в пекло к нечистому запросится!

Питер (горячо). Аминь!

Симеон (передразнивает отца). «Таперя я еду услыхать, что мне Бог по весне прикажет – так старопрежние пророки делали», – говорит. Да голову на отсечение даю: он и тогда понимал, что по бабам пойдет, ханжа вонючий!

Сцена четвертая

Обстановка сцены второй. Кухня. На столе горящая свеча. Серый рассвет. Симеон и Питер заканчивают завтрак. Ибен сидит перед нетронутой тарелкой. Он угрюм и задумчив.